Monday, August 19, 2013

17 Дело генерала Л.Г.Корнилова Том 1

ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
18 28 августа генерал Л.Г. Корнилов объявил город Могилев на осадном положении и назначил его комендантом полковника С.Н. Квашнина-Самарина. Того же числа вышел первый приказ коменданта города. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 27. Л. 44). Подробнее об этом см. комментарий № 5 — т. 2.
19 30 августа генерал Л.Г. Корнилов распространил по армии телеграмму, в которой поставил перед Временным правительством ряд условий, при которых он согласен «передать верховное командование». (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 60. Л. 149).
20 О приказе А.М. Крымова № 128 от 29 августа 1917 г. и о его самоубийстве см. комментарии №11, 14 — т. 2.
21 После разговора по прямому проводу (запись разговора [не ранее 1 сентября 1917 г.] — см. документ № 8 — т. 1) с М.В. Алексеевым А.Ф. Керенский отдал приказ об отмене выступления московского отряда, формирование которого командующий Московским военным округом генерал А.И. Верховский начал по просьбе самого министра-председателя. 1 сентября 1917 г. состоялся разговор по прямому проводу А.Ф. Керенского с Верховским и начальником штаба Московского военного округа полковником К.И. Рябцевым следующего содержания:
«А кто у аппарата? У аппарата верховный главнококса. У аппарата министр Керенский? Вот даю Вам.
[Верховский]: Ввиду полученных мною определенных указаний в разговоре по аппарату от министра-председателя и главковерха считаю их за приказ, которого не было, и сегодня же выезжаю [с] войсками [в] Могилев. Верховский. Через 5-6 минут придет Кишкин? [...].
[Керенский]: Генерала Верховского к аппарату немедленно [...]
Зовем. А кто просит?
[Керенский]: Верховный главнокомандующий. Зовем, сейчас.
[Керенский]: У аппарата полковник Рябцев? Приказываю формирование и движение отряда на Могилев прекратить. Генерал Корнилов отдался властям, и мой начальник штаба генерал Алексеев вступил в исполнение обязанностей. Через несколько часов в Могилев въедет Чрезвычайная комиссия для расследования дела о мятеже. Пусть войска Московского гарнизона в полном порядке приступят к своим обыденным занятиям. Передайте генералу Верховскому, чтобы он в скорейшем времени прибыл в Петроград.
[Рябцев]: Приказ об отмене экспедиции уже отдан, но считаю долгом доложить, что всякая задержка — в аресте Корнилова и его сообщников. Все распоряжения в этом отношении мною отданы. Да, но нужно, во-первых, разоружение могилевских войск и немедленный фактический арест Корнилова, Лукомского и сообщников. До этого момента войска в Орше и Жлобине должны быть в полной готовности. Оттяжка в аресте волнует очень Москву. Желательно скорейшие издания официального сообщения [за] Вашей подписью и, главное, скорейший фактический арест. Только это в связи с немедленным разоружением Могилева в состоянии успокоить и войска, и население.
[...] Министр уже ушел, и, уходя, приказал ленту эту прислать и сказал: «Распоряжение уже сделано? Хорошо. Добавляю еще. На юге мятеж Каледина принимает, по-видимому, серьезные размеры. С ним должна быть такая же серьезная борьба, а для этого, прежде всего, нужно окончательно покончить с Могилевом. Ленту прошу послать министру-председателю непременно» (ГА РФ. Ф. 1778. On. 1. Д. 241. Л. 1—2 об.).
22 1 сентября 1917 г. вышел приказ министра-председателя и Верховного главнокомандующего А.Ф. Керенского и начальника Штаба Верховного главнокомандую-
ПРИМЕЧАНИЯ
439
шего М.В. Алексеева о запрещении политической борьбы в войсках. В приказе «для восстановления порядка» предусматривалось: «1) прекратить политическую борьбу в войсках [...]; 2) всем войсковым организациям, комиссарам стать на строгие рамки деловой работы, лишенной политической нетерпимости, подозрительности [...]; 3) восстановить беспрепятственную перевозку войсковых частей по заданию командного состава; 4) безотлагательно прекратить заарестовывание начальников, так как право означенного действия принадлежит исключительно следственным властям, прокурорскому надзору и образованной мною Чрезвычайной следственной комиссии, уже приступившей к работе; 5) совершенно прекратить смещение и устранение с командных должностей начальствующих лиц, так как это право принадлежит лишь правомочным органам власти [...]; 6) немедленно прекратить самовольное формирование отрядов под предлогом борьбы с контрреволюционными выступлениями [...]» (ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 62. Л. 42-46).
23 Об аресте B.C. Завойко и переводе его в другое место заключения см. комментарии № 29, 30 - т. 2.
24 Поручик 248-го пехотного Славяно-сербского полка А.В. Александров был допрошен Чрезвычайной комиссией 1 сентября 1917 г. Указание прокурора Московской судебной палаты А.Ф. Сталя председателю Комиссии И.С. Шабловскому допросить поручика Александрова и показания последнего положили начало специальному направлению расследования Комиссии и сформировали так называемое «дело о бомбометчиках». Показания офицеров штабов о командировании их в ставку для изучения минометов и бомбометов см. документы № 108-116 —т. 2. (Протокол допроса поручика А.В. Александрова см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 27. Л. 33-34. См. также документ № 108 — т. 2).
25 Временный комитет по борьбе с контрреволюцией в Москве был создан в связи с корниловским выступлением 30 августа 1917 г. Просуществовал до 5 сентября, когда был ликвидирован в связи с распоряжением А.Ф. Керенского о закрытии «комитетов спасения» и аналогичных им учреждений. В него входили 13 человек, в том числе начальник гражданского управления, товарищ городского головы Г.В. Филатьев, член управы И.А. Ульянов, городской голова В.В. Руднев, командующий Московским военным округом К.И. Рябцев, представитель Совета рабочих депутатов Л.М. Хинчук. (См.: «Вестник Временного правительства», № 146, 5 сентября 1917 г.).
26 После отстранения от должности и до приезда в Ставку нового начальника Штаба Верховного главнокомандующего генерала М.В. Алексеева и последовавшего затем 2 сентября 1917 г. ареста генерал Л.Г. Корнилов продолжал ведать оперативными вопросами.
27 Директория — совет 5 министров Временного правительства (А.Ф. Керенский — глава Директории и Верховный главнокомандующий, А.М. Никитин — министр почт и телеграфа, А.И. Верховский — военный министр, М.И. Терещенко — министр иностранных дел, Д.Н. Вердеревский — морской министр) была образована 1 сентября 1917 г. для поиска выхода из правительственного кризиса, возникшего в связи с выступлением генерала Л.Г. Корнилова. На Директорию было возложено управление делами государства вплоть до сформирования нового кабинета. 25 сентября с образованием 3-го коалиционного правительства Директория прекратила свое существование.
28 И.о. директора Дипломатической канцелярии Верховного главнокомандующего Г.Н. Трубецкой был допрошен Чрезвычайной комиссией только один раз, 31 августа 1917 г., еще до отъезда членов Комиссии в Ставку. Подробнее об этом см. воспоминания члена Комиссии полковника Н.П. Украинцева (документ № 1 — т. 1, часть 2). Протокол допроса Г.Н.Трубецкого от 31 августа 1917г. см.: ГА РФ.Ф. 1780. On. 1. Д. 11. Л. 1-7. (См. документ №64 —т. 2).
440
ДЕПО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
29 После выступления генерала Л.Г. Корнилова по армии прокатилась волна самочинных арестов солдатами своих командиров, подозреваемых в сочувствии Верховному главнокомандующему. «Охота на ведьм» приняла такие размеры, что грозила полной деморализацией войск и потерей ими боеспособности. В этих условиях Верховный главнокомандующий А.Ф. Керенский 1 сентября 1917 г. вынужден был издать приказ по армии о прекращении политической борьбы в войсках. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 62. Л. 42-46). Подробнее об этом см. комментарий № 22 — т. 1.
30 К сентябрю 1917 г. в России насчитывалось более 20 различных военных и полувоенных организаций, в том числе Военная лига, Лига спасения России, Республиканский центр, Совет Союза казачьих войск, Союз воинского долга, Союз Георгиевских кавалеров, Союз добровольцев народной обороны, Союз офицеров армии и флота, Союз спасения Родины и др. Одной из крупнейших организаций был Союз офицеров армии и флота. В апреле 1917 г. по инициативе подполковников Генерального штаба Д.А Лебедева и В.М. Пронина был образован Временный комитет Союза офицеров армии и флота, в задачу которого входила подготовка 1-го Всероссийского офицерского съезда. Съезд состоялся в Ставке в г. Могилеве 7—22 мая. На нем присутствовало 298 делегатов. В работе съезда принял участие Верховный главнокомандующий М.В. Алексеев, начальник Штаба генерал А.И. Деникин, М.В. Родзянко, представители военных миссий Франции, Италии, Японии и Сербии и др. стран. Съезд принял Устав, избрал Главный комитет Союза офицеров армии и флота (26 человек) и Ревизионную комиссию (3 человека). (Устав Союза офицеров армии и флота см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 71. Л. 61-76). Председателем Главного комитета был избран подполковник Л.Н.Новосильцев, товарищами председателя —В.М.Пронин и В.И. Сидорин, почетными членами Союза стали М.В. Алексеев и А.И. Деникин. Хотя официально Союз не ставил перед собой никаких политических целей, в действительности он стал одной из крупных политических организаций. В уставе Союза говорилось: «Союз офицеров армии и флота есть союз профессиональный. Смысл союза — объединить офицеров на почве любви к родным армии и флоту и работы для укрепления боевой мощи. Союз не имеет никакой политической платформы и не преследует никаких политических целей. Каждому члену Союза предоставляется право политического самоопределения. Члены Союза обязуются не вносить политической нетерпимости в служебные отношения и быт армии и флота» (Там же. Л. 62).
В своей деятельности Союз опирался на Ставку, где и находилась его штаб-квартира. Еще до выступления генерала Л.Г. Корнилова Союз неоднократно заявлял о своей солидарности с Верховным главнокомандующим в деле реформирования армии. После публикации сообщения министра-председателя об устранении Корнилова от должности Союз выступил на стороне Верховного главнокомандующего. 27 августа в адрес Корнилова была направлена телеграмма от имени офицеров политотдела Союза офицеров армии и флота штаба Юго-Западного фронта. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 54. Л. 1). 28 августа Главный комитет Союза выпустил воззвание в его поддержку. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 48. Л. 5). В связи с этим в сентябре Союз был распущен, его отделения на местах упразднены, а члены Главного комитета Союза по требованию Керенского арестованы.
Попытки возродить Союз как профессиональное объединение офицеров успеха не принесли. В самом начале сентября военный комиссар Временного правительства при 2-й армии К. Гродский распространил обращение «К гг. офицерам», в котором констатировал факт дискредитации себя участием в выступлении Корнилова прежнего Союза офицеров армии и флота. Заявляя, что российское офицерство в целом не может нести ответственность за действия Главного комитета его профессионального органа, он призывал продумать свое поведение в возникшем конфликте офицерства с солдатами. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 62. Л. 91, 91 об.). В ответ комиссар по-
ПРИМЕЧАНИЯ
441
лучил множество писем от офицерских собраний различных воинских частей, авторы которых весьма пессимистически оценивали сложившуюся ситуацию и перспективы развития своих взаимоотношений с солдатской массой. Основной тезис этих писем: в создавшемся положении российскому офицерству нечего противопоставить армейским комитетам, являвшимся в большинстве своем солдатскими организациями. В этом смысле показателен протокол общего собрания офицеров 516-го пехотного Мезенского полка со следующим ответом на обращение Гродского: «М. г. комиссар! На ваше обращение к офицерам II армии — заявляем, что мы, частица офицерства Русской армии, в огромной массе своей — беспартийны, всегда далеко стоящие от политики, честно «по-солдатски» отвечаем на поставленные Вами вопросы.
Не наша вина, что ответ наш будет не краток (нас в первый раз спрашивают), не наша вина и в том, что отвечаем, может быть, и не совсем удачно (мы привыкли только исполнять). Вы хотите слышать голос офицерства? Извольте! Но это будет не голос, а вопль, стон, крик неизъяснимого отчаяния, — отчаяния, которое нельзя вместить на тесном листке ответа, — отчаяния, для описания которого нет человеческих слов!
Бойтесь открыто глядеть в душу офицерства Русской армии, ибо там таится такая трагедия, при взгляде на которую кровь стынет в жилах и цепенеет ум! [...]
В вашем обращении к офицерам упоминается о якобы налаженных до Корниловского движения отношениях между солдатами и офицерами, но мы смело и честно можем заявить, что Вы далеки от истины, ибо несмотря на то, что офицерство с открытой душой шло навстречу своему младшему темному брату, стремясь слиться с ним воедино для дружной совместной работы на благо Родины, вкладывая всю свою душу, знания и силы, чтобы создать из него вполне сознательного солдата-гражданина нашей свободной, но исстрадавшейся Отчизны, — но, увы, наша работа не дала никаких результатов, мы остались непонятыми, и отношение наших младших товарищей к нам раньше было плохо и становится с каждым днем все хуже и хуже. [...]
Предпослав ответу несколько этих слабых строк, мы заявляем Вам (Вы не смеете сомневаться — ибо это великое кощунство — с Вами говорит святая душа мученика-офицера), что ни с какой стороны мы не были и не есть причастны к Корниловскому движению. Мы абсолютно ничего не знали и до сих пор не знаем об этом (ибо газетные сведения не дают нам истины), но результаты недостаточного освещения фактов Корниловского движения мы испытываем на своих плечах, а почему — это понятно Вам и без пояснения. Политика наша: «Гляди недреманно на Запад и защищай Родную Землю и честь Народа от врага». Мы к этому приставлены и свято исполняем и исполним это до последней минуты нашей жизни [...].
Как выйти из создавшегося положения, как наладить дело сближения и взаимного доверия между солдатом и офицером?.. Ни сказанных до сих пор слов, ни предложенных советов — нет!
Мы считаем, что при создавшихся условиях восстановить боеспособность армии невозможно. Подавляющее большинство солдат не считается совершенно с разыгравшейся в стране драмой, чувство любви к Родине ему чуждо, и, болея «шкурным вопросом», только и думает об отдалении войны во что бы то ни стало. Стремление применить на практике твердую власть дало отрицательные результаты. Все наши старания поднять дух солдат не имеют успеха, так как доверие к нам подрывалось и подрывается до настоящего времени. Но все же ни один офицер не бросил своего тяжелого, ответственного поста и до последней капли крови будет стоять на страже интересов Родины. [...] Мезенцы» (ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 62. Л. 134-135 об.).
31 Главнокомандующий Юго-Западным фронтом генерал А.И.Деникин открыто поддержал Верховного главнокомандующего генерала Л.Г. Корнилова. 27 августа им была направлена в адрес Ставки телеграмма, в которой он решительно заявил о своей
442
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
солидарности с Корниловым и о готовности встать на его сторону. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 60. Л. 16. Опубл.: Революционное движение в России... С. 454; Корниловс-кие дни... С. 119). В связи с этим Деникин и его ближайшие соратники были арестованы солдатами бердичевского гарнизона. Подробнее о бердичевском инциденте см. комментарий N° 53 — т. 1. (См. также документы № 23-34 — т. 1).
32 Государственное совещание, созванное Временным правительством для стабилизации положения в стране, проходило с 12 по 15 августа в Москве под председательством министра-председателя А.Ф. Керенского. На нем были представлены все крупнейшие политические партии страны, генералитет и верхушка казачества. Всего присутствовали 2414 делегатов, в том числе 488 депутатов Государственной Думы всех созывов, 313 —от кооперации, 150 — от торгово-промышленных кругов и банков, 147 — от городских дум, 118 — от земств, 117 — от армии и флота, 129 — от Советов крестьянских депутатов, 100 — от Советов рабочих и солдатских депутатов и т.д.
Одним из центральных моментов Совещания стало выступление Верховного главнокомандующего Л.Г. Корнилова, заявившего в своей речи о необходимости скорейшего реформирования армии. (См.: Государственное совещание: Стенографический отчет. М.; Л., 1930).
33 На Северном фронте при непосредственном участии комиссара Временного правительства при армиях Северного фронта Станкевича была сформирована Следственная комиссия для расследования участия чинов фронта в выступлении генерала Корнилова. Одними из первых были арестованы главнокомандующий Северным фронтом генерал В.Н. Клембовский и начальник военных сообщений Северного фронта генерал К.М. Ушаков. Следственной комиссией Северного фронта были сформированы персональные дела Клембовского и Ушакова, по которым был допрошен целый ряд офицеров и генералов. Позже все материалы следствия были переданы в Чрезвычайную комиссию. Подробнее об этом см. комментарии № 158, 162, 164 — т. 2. (См. также документы № 93-107 — т. 2).
34 О приезде А.Ф. Керенского в Ставку см. комментарий № 60 — т. 1.
35 Председатель Главного комитета Союза офицеров армии и флота Л .Н. Новосильцев был арестован 29 августа в Орше, а позже по настоянию Витебского Совета солдатских и рабочих депутатов переведен в г. Витебск. Одновременно с ним были арестованы управляющий отделом печати Комитета Союза Георгиевских кавалеров И.В. Ника-норов и бывший член Государственного совета А.А. Римский-Корсаков. В Витебске Судебно-следственной секцией Витебского совета было начато расследование их деятельности. Позже материалы этого следствия по настоянию Чрезвычайной комиссии были переданы в Могилев. (См. документы № 34, 35, 36 — т. 1).
36 3 сентября 1917 г. состоялось выступление атамана Войска Донского генерала А.М. Каледина на Войсковом круге, перед которым Временное правительство поставило вопрос об участии войскового атамана в выступлении генерала Л.Г. Корнилова. В своей речи на Круге Каледин заявил о непричастности к выступлению Верховного главнокомандующего. Войсковой круг признал Каледина невиновным и оставил его в должности атамана. Подробнее об этом см. документ № 88 — т. 1.
37 Имеется в виду Корниловский ударный полк, являвшийся одной из наиболее «надежных» частей корниловских войск. Полк был переформирован приказом генерала Л.Г. Корнилова № 796 от 11 августа 1917 г. из Корниловского ударного отряда, созданного в бытность его командующим 8-й армией. Личный состав полка (в полку насчитывалось 2700 человек) воспитывался в духе личной преданности генералу Л.Г. Корнилову и готовности беспрекословно выполнять его приказы. Военнослужащие полка носили на левом рукаве голубую нашивку с изображением черепа и скрещенных костей и надписью: «Корниловец». После смещения Корнилова с поста Верховного главнокомандующего и прибытия в Ставку генерала М.В. Алексеева полк
ПРИМЕЧАНИЯ
443
некоторое время оставался в Могилеве, откуда по настоянию А.Ф. Керенского был переведен в срочном порядке на фронт. Полк подчинился данному приказанию только после полученного лично от Корнилова разрешения. Уже после корниловского выступления полк был переименован в Славянский ударный полк. В декабре 1917 г. полк ушел на Дон, где в это время Корнилов формировал Добровольческую армию.
38 Показание М.К. Дитерихса, данное Чрезвычайной комиссии 31 августа — 1 сентября 1917г. (см: ГА РФ.Ф. 1780. On. 1. Д.28. Л.241-248; документ № 17-т.2), свидетельствовало о его непричастности к выступлению генерала Л.Г. Корнилова. Благодаря этому 10 сентября он был назначен на должность генерал-квартирмейстера при новом Верховном главнокомандующем, которую и занимал до 8 ноября 1917 г.
39 Доклад о подсудности дела генерала Л.Г. Корнилова суду гражданского ведомства был подготовлен Чрезвычайной комиссией к приезду в Ставку Верховного главнокомандующего А.Ф. Керенского, желавшего лично вступить в «верховное командование» войсками. По воспоминаниям члена комиссии полковника Н.П. Украинцева, проект доклада был подготовлен лично им и позже обсужден всеми членами комиссии. Первоначальный резкий тон доклада был по настоянию остальных членов комиссии смягчен, а формулировки сглажены. Доклад был призван ознакомить Керенского с первыми результатами работы комиссии и касался двух вопросов: о подсудности дела генерала Л.Г. Корнилова и о бердичевской группе арестованных, задерживаемых в г. Бердичеве местным Советом для проведения военно-революционного суда. Доклад был сделан председателем комиссии И.С. Шабловским лично Керенскому 6 сентября 1917 г. (См. комментарий № 60 — т. 1).
40 12 июля 1917 г. Временное правительство приняло постановление «О восстановлении смертной казни и учреждении военно-революционных судов», согласно которому учреждались «военно-революционные суды» при дивизиях. Приговоры судов вступали в силу немедленно по объявлении приговора и безотлагательно приводились в исполнение. Постановление было объявлено приказом № 441 по Военному ведомству от 14 июля 1917 г. (Опубл.: Революционное движение в России в июле 1917 г. Июльский кризис. М., 1959. С. 300-301).
41 В постановлении Временного правительства «О восстановлении на время войны смертной казни для военнослужащих за некоторые тягчайшие преступления» от 12 июля 1917 г. в ст. 1 раздела 1 перечислялись наказания за военную и государственную измену. Ст. 1 раздела 2 устанавливала правила учреждения военно-революционных судов на театре военных действий. (Собрание узаконений и распоряжений правительства. П., 1917. С. 1742-1744).
42 Для обнаружения в деяниях генерала Л.Г. Корнилова состава преступления, подлежащего осуждению военно-революционным судом, а именно «государственной измены», Чрезвычайной комиссией была проанализирована вся деятельность Ставки в бытность Корниловым Верховным главнокомандующим. С этой целью были проанализированы распоряжения Верховного главнокомандующего по армии за этот период. В делах Комиссии отложились распоряжения, приказы и телеграммы Корнилова командующим фронтов, начальникам штабов и отдельным войсковым частям начиная с 28 июля 1917 г. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 41. Л. 42, 46-50).
43 Приказом Ставки от 21 августа 1917 г. Корниловский ударный полк был вызван с Юго-Западного фронта под предлогом усиления войск Северного фронта в связи с поражением под Ригой. 26 и 27 августа эшелоны полка были задержаны в г. Могилеве, где полк принял участие в охране Ставки и в поддержании объявленного в городе 28 августа осадного положения.
44 Ст. ПО кн. XXII Свода военных постановлений соответствует ст. ПО Военного устава о наказаниях. Согласно ст. ПО кн. XXII, за явное восстание в числе 8 или более человек с намерением воспротивиться начальству или нарушить долг службы
444
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
виновные подвергаются в мирное время лишению всех прав состояния и ссылке в каторжную работу без срока, в военное же время — смертной казни. (См.: Свод военных постановлений. 1869 г. СПб., 1900. С. 26, 59).
45 Ст. 20 Положения о полевом управлении войск в военное время (раздел II — о Верховном главнокомандующем) предусматривала подчинение Верховного главнокомандующего исключительно императору, поэтому никакое правительственное, государственное учреждение или иное лицо не вправе было давать ему предписания или требовать от него отчетов.
46 Ст. 108 Уголовного уложения в главе IV «О государственной измене» предусматривала как меру наказания смертную казнь. Согласно ст. 243 кн. XXII Свода военных постановлений, виновный в способствовании или благоприятствовании неприятелю в его военных или иных враждебных против России действиях признается государственным изменником и подвергается лишению всех прав состояния и смертной казни. После проведенного предварительного расследования Чрезвычайная комиссия пришла к выводу, что дело генерала Л.Г. Корнилова не может быть квалифицировано по ст. 108 Уголовного уложения (государственная измена) или же по ст. 243 кн. XXII Свода военных постановлений (благоприятствование неприятелю), а значит, не может быть передано военно-революционному суду, как это предполагалось вначале и как на этом настаивали Советы и их армейские комитеты. Далее обвинение генерала Корнилова комиссия строила по ст. 100 Уголовного уложение 1903 г. (глава III — о бунте против верховной власти и о преступлениях против священной особы императора и членов императорского дома), которая предусматривала как меру наказания смертную казнь или же бессрочную каторгу и осуждение по которой осуществлялось судом гражданского ведомства. (См.: Уголовное уложение, высочайше утвержденное 22 марта 1903 г. СПб., 1903. С. 42-49).
Вопрос о подсудности дела генерала Л.Г. Корнилова активно обсуждался и в обществе (см. документы № 56, 57 — т. 1). В конце сентября Московское юридическое общество на совместном заседании с Всероссийским союзом юристов приняло резолюцию, в которой также настаивало на осуждении генерала Л.Г. Корнилова и других по ст. 100 (см. документ № 59 — т. 1).
47 В связи с созданием правительственной комиссии по делу генерала Л.Г. Корнилова встала необходимость централизации следствия, начатого и производящегося, помимо Чрезвычайной комиссии, еще в Петроградской и Московской судебных палатах: в Петрограде — вначале участковым следователем Шульцем, а затем следователем по особо важным делам В.К. Гудвиловичем; в Москве — судебным следователем по особо важным делам А.В. Коренковым. Аналогичное письмо в тот же день было направлено и Коренкову:
«На основании 1 п. Положения] от 29 августа 1917 г. Комиссия просит Вас срочно препроводить в Петроград в ее распоряжение все делопроизводство Ваше со всеми документами по расследованию мятежной деятельности генерала Корнилова и его соучастников для приобщения всех материалов к общему производству Чрезвычайной комиссии» (ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 27. Л. 157).
48 Одновременно с проектом постановления Временного правительства о выделении Чрезвычайной комиссии денег на канцелярские расходы (см. документ № 18 — т. 1) ее председатель И.С. Шабловский вынес на рассмотрение правительства и другой проект постановления — о назначении членам комиссии денег на текущие расходы (см. документ № 19 — т. 1).
49 В фондах ГА РФ обнаружен только проект постановления Временного правительства о выделении Чрезвычайной комиссии 5000 рублей на канцелярские расходы. Однако известно, что 19 сентября 1917 г. Управление делами Временного правительства направило председателю комиссии И.С. Шабловскому уведомление о том, что по
ПРИМЕЧАНИЯ
445
постановлению правительства от 16 сентября комиссии выделяется сумма на канцелярские расходы.
50 Согласно постановлению Временного правительства от 16 сентября 1917 г., деньги комиссии выделялись из сумм Государственного казначейства. Однако уже 9 октября министру финансов было направлено отношение Управления делами Временного правительства о том, что деньги комиссии следует выделить из сумм Военного ведомства. (См.: ГА РФ. Ф. 1779. Оп. 2. Д. 512. Л. 11). Данный факт свидетельствовал о том, что к началу октября 1917 г. интерес Временного правительства к деятельности им же созданной комиссии значительно уменьшился.
Постановлением Временного правительства от 9 октября 1917 г. также был изменен и размер суточных: каждому члену комиссии причиталось не 35, а 30 рублей суточных. (См.: Собрание узаконений и распоряжений правительства, отд. 1, № 273 (4.11.1917), ст. 2000).
51 Начальник политического отдела штаба Московского военного округа поручик Ровный и товарищ председателя Исполнительного комитета Московского городского Совета рабочих и солдатских депутатов Н.В. Шубников были делегированы в Ставку с целью наблюдения за деятельностью Чрезвычайной комиссии. Военный министр А.И. Верховский настаивал на включении их в состав комиссии, однако ее председатель И.С. Шабловский категорически возражал против этого (см. документ № 13 — т. 1). Поэтому их деятельность в Могилеве ограничилась наблюдением за ходом расследования.
На основании донесений Шубникова и Ровного Временный комитет по борьбе с контрреволюцией в Москве принял специальную резолюцию. В телеграмме, посланной 5 сентября 1917 г. А.Ф. Керенскому, говорилось:
«Необходим немедленный вывод [из] Могилева частей, так как там до сих пор находятся Корниловский батальон, текинцы. Часть Корниловского батальона стоит за Корнилова. Второе, необходимо фактическое заключение арестованных в тюрьме, а не в гостинице при незапертых дверях номеров. Третье, необходимо установить срок суда, выделив Корнилова и его главнейших сообщников, и опубликовать от имени правительств этот срок. В военно-революционном суде должны быть представлены в качестве присяжных представители фронтовых комитетов и совдепов Москвы и Петрограда. Четвертое, необходима немедленная замена лиц, стоящих в Ставке на ответственных должностях, приезд с этою целью в Ставку военмина является неизбежным. Пятое, необходимо официальное правительственное сообщение по делу Корнилова. Только срочное принятие указанных мер даст возможность тем общественным силам и представителям власти, которые вели и вынесли всю тяжесть борьбы с Корниловым и его движением, сохранить всю силу своего влияния на массы населения и солдат, сильно волнующихся неопределенным и затяжным положением вопроса. Вместе с тем Временный комитет находит необходимым, чтобы Временное правительство приняло все меры к выяснению позиции Каледина, которая остается до сих пор неясной и запутанной. Держать войска южного района под ружьем без определенных решений представляется опасным. Необходима срочная присылка текста шифрованной телеграммы Корнилова к Каледину, перехваченной в Москве и пересланной в Петроград через адъютанта министру-председателю. Временный комитет города Москвы» (ГАРФ.Ф. 1780. On. 1. Д.93. Л.69-71).
Оценку ситуации в Ставке, данную Шубниковым в письме в Исполнительный комитет Московского Совета рабочих и солдатских депутатов и помещенную в газете «Известия», см. в документах №47, 57 —т. 1.
52 Представители Исполнительного комитета Могилевского Совета рабочих и солдатских депутатов не являлись членами Чрезвычайной комиссии. Их «представительство» в комиссии ограничивалось наблюдением за ее действиями.
446
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
53 С первых же дней выступления Верховного главнокомандующего против Временного правительства на фронтах начались самочинные аресты его сторонников. Особую активность проявили Советы рабочих и солдатских депутатов, армейские комитеты которых по собственной инициативе занялись арестами предполагаемых сторонников генерала Л.Г. Корнилова и ведением следствия над ними. Даже несмотря на то, что 1 сентября был объявлен специальный приказ министра-председателя и Верховного главнокомандующего А.Ф. Керенского о сосредоточении следствия исключительно в руках Чрезвычайной комиссии (см. документ № 12 —т. 1), самочинные аресты стали первой проблемой, с которой пришлось столкнуться комиссии в своей деятельности.
Как правило, все аресты на фронтах осуществлялись под руководством представителей местных советов и их армейских комитетов. Июльское поражение значительно ослабило позиции Советов. После назначения Верховным главнокомандующим Корнилова их положение в армии стало особенно сложным: боевой генерал пользовался почти безграничным доверием со стороны солдатских масс. Именно в бытность Корнилова Верховным главнокомандующим началось открытое наступление на их «вотчину» — армейские комитеты. Ограничение деятельности армейских комитетов или же их ликвидация стали главным предметом переговоров, ведущихся Верховным главнокомандующим с правительством. Поэтому возникший конфликт Корнилова с Временным правительством предоставил Советам уникальную возможность укрепить свои позиции и в армии, и в обществе в целом путем дискредитации в глазах солдатских масс армейской верхушки. Не последнюю роль в развертывании своеобразной «охоты на ведьм» сыграли и комиссары фронтов, которые умело использовали возникший инцидент и, играя на революционных настроениях солдат, зачастую преследовали не только политические, но и сугубо личные цели.
Наиболее значительный инцидент произошел на Юго-Западном фронте, где солдатами Бердичевского гарнизона, руководимыми представителями Исполнительного комитета Совета солдатских депутатов Юго-Западного фронта и комиссаром Временного правительства при армиях фронта Н.И. Иорданским, были арестованы главнокомандующий фронтом генерал А.И. Деникин и его ближайшие соратники: СЛ. Марков, М.И. Орлов, И.Г. Эрдели, Е.Ф. Эльснер, Г.М. Ванновский. Позже был арестован поручик В.В. Клецанда. Председатель Чрезвычайной комиссии И.С. Шабловский потребовал передать арестованных комиссии в Могилев, где проходило централизованное расследование дела Корнилова. Однако местный Совет и комиссар фронта не только категорически отказались передать арестованных, но и настаивали на самостоятельном проведении следствия помимо правительственной комиссии. Упорство, с которым комиссар Иорданский и Исполнительный комитет отказывались передать арестованных в руки законно созданной комиссии для проведения централизованного следствия над всеми участниками выступления, заставляет усомниться в том, что они руководствовались исключительно стремлением к правосудию: арест одного из главных сторонников Корнилова, а тем более проведение самостоятельного следствия и суда над ним открывали немалые политические возможности. В данном случае с их стороны имел место факт насильственного удержания арестованных и отказа передачи в руки законного органа.
54 Вопрос о безотлагательной доставке в Могилев арестованных на Юго-Западном фронте сторонников генерала Л.Г. Корнилова впервые был поставлен в разговоре по прямому проводу председателя Чрезвычайной комиссии И.С. Шабловекого с начальником Кабинета Верховного главнокомандующего В.Л. Барановским 3 сентября 1917 г. (см. документ № 13 — т. 1). В ответ на требование Шабловекого Барановский пообещал согласовать этот вопрос с А.Ф. Керенским. Результатом этих переговоров стало распоряжение о передаче арестованных комиссии, подписанное Шабловским и начальником Штаба Верховного главнокомандующего генералом М.В.Алексеевым. В делах фонда 1780 данное распоряжение не обнаружено.
ПРИМЕЧАНИЯ
447
55 В своих действиях комиссар Временного правительства при армиях Юго-Западного фронта Н.И. Иорданский опирался на поддержку Исполнительного комитета Совета солдатских депутатов Юго-Западного фронта, а также нового главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта генерала Ф.Е. Огородникова. 4 сентября 1917 г. в адрес Верховного главнокомандующего А.Ф. Керенского комиссаром Иорданским совместно с Исполнительным комитетом Юго-Западного фронта была направлена телеграмма, в которой заявлялось о несогласии с переводом арестованных в г. Могилев. Копия данной телеграммы была отправлена и в адрес председателя Чрезвычайной комиссии И.С. Шабловского. В ней утверждалось, что «исполнение предложения, несомненно, встретит на практике самые серьезные затруднения. Едва ли возможно избежать очень крупных эксцессов со всеми тяжкими последствиями, начиная с утраты доверия, которое только что устанавливается, кончая самосудом» (ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 92. Л. 1). В тот же день Огородников направил начальнику штаба Верховного главнокомандующего генералу М.В. Алексееву телеграмму о нежелательности перевода арестованных из Бердичева в Могилев (см. документ № 24 — т. 1). Аргумент, который был приведен Огородниковым, — тот же самый: опасность возникновения волнений в войсках в случае перевода.
56 3 сентября 1917 г. начальник Кабинета Верховного главнокомандующего В.Л. Барановский послал председателю Чрезвычайной комиссии И.С. Шабловскому телеграмму, в которой сообщал об отданном А.Ф. Керенским распоряжении сосредоточить все следствие по делу Л.Г. Корнилова исключительно в руках комиссии (см. документ № 12 — т. 1), а также о приказе по армии, в котором говорилось о прекращении несанкционированных арестов и политической борьбы на фронтах. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 62. Л. 42-46). (См. комментарий № 22 — т. 1).
57 По распоряжению комиссара Временного правительства при армиях Юго-Западного фронта Н.И. Иорданского в г. Бердичеве было начато следствие над «деникинской группой». Следствие возглавил главный военно-полевой прокурор Юго-Западного фронта генерал С.А. Батог, усмотревший в их деяниях состав преступления по ст. ПО Уголовного уложения (государственная измена), подлежащего осуждению по приговору военно-революционного суда (смертная казнь). В состав следственной комиссии входили, помимо прокурора Батога и комиссара Иорданского, помощник комиссара Шестоперов, член Киевского окружного суда подполковник Франк и член Исполкома Совета солдатских депутатов Юго-западного фронта младший фейерверкер Ливенберг. В годы Гражданской войны по личному распоряжению А.И. Деникина против генерала Батога было возбуждено дело, и в 1919 г. бывший военно-полевой прокурор предстал перед военным судом Деникинской армии.
58 Одним из аргументов, которым комиссар Временного правительства при армиях Юго-Западного фронта Н.И. Иорданский и Исполнительный комитет Совета солдатских депутатов Юго-Западного фронта мотивировали свою нежелание передать арестованных в руки Чрезвычайной комиссии, являлось намерение судить их военно-революционным судом, тогда как с первых же шагов следствия комиссии стала очевидна подсудность дела генерала Л.Г. Корнилова суду гражданского ведомства. (См. документ № 15 — т. 1). Если осуждение военно-революционным судом действительно могло осуществляться на месте, то суд гражданского ведомства требовал централизованного ведения следствия.
Осуждение «деникинской группы» строилось следственной комиссией Юго-Западного фронта по ст. ПО (государственная измена) и 108 Уголовного уложения. Последняя статья говорила о наличии признаков вооруженного восстания против верховной власти, если налицо группировка из 8 и более человек. Однако всего арестованных в г. Бердичеве было семь человек — шесть генералов и один прапорщик, поэтому с целью искусственного увеличения числа обвиняемых к «деникинцам» был добав-
448
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА, ТОМ I
лен еще чиновник Б.А. Будилович, доставленный в Бердичев несколько позднее.
59 В делах фонда 1780 телеграмма А.Ф. Керенского в поддержку комиссара Н.И. Иорданского не обнаружена. Напротив, известна телеграмма от 4 сентября 1917 г., в которой Верховный главнокомандующий приказывает комиссару Юго-Западного фронта передать арестованных в г. Бердичеве Чрезвычайной комиссии. (См. документ № 26 —т. 1).
60 Верховный главнокомандующий А.Ф. Керенский прибыл в Ставку 5 сентября 1917 г. вместе с военным министром А.И. Верховский и морским министром Д.Н. Вер-деревским. 6 сентября в Ставке состоялись переговоры Керенского с начальником Штаба Верховного главнокомандующего М.В. Алексеевым и с председателем Чрезвычайной комиссии И.С. Шабловским. Последний сделал Керенскому подробный доклад о ходе следствия и о его первоначальных результатах. (Текст доклада см. в документе № 15 — т. 1).
В ходе личной встречи Шабловский поставил перед Керенским два вопроса — о подсудности дела генерала Л.Г. Корнилова и о «деникинской группе», удерживаемой в г. Бердичеве. В ходе обсуждения второй вопрос — о бердичевском инциденте — стал центральным. Керенский, явно недовольный положениями доклада о неподсудности дела Корнилова суду военно-революционному, как это предполагалось вначале, потребовал вызвать к нему комиссара Юго-Западного фронта Н.И. Иорданского.
6 сентября 1917 г. комиссар Временного правительства при армиях Юго-Западного фронта Н.И. Иорданский, главный военно-полевой прокурор Юго-Западного фронта С.А. Батог и председатель Исполнительного комитета Совета солдатских депутатов фронта И.С. Дашевский выехали из г. Бердичев в г. Могилев. Об этом сообщал в своей телеграмме главнокомандующий Юго-Западного фронта Ф.Е. Огородников начальнику Штаба Верховного главнокомандующего М.В. Алексееву:
«Вокзал. Штабной вагон № 512. В Ставку — наштаверх.
Копия — главному военно-морскому прокурору Шабловскому. Только для прокурора Шабловекого.
Из Бердичева, 2 ч[аса] 30 мин. По поручению комиссарюз сообщаю, что комисса-рюз с генералом Батогом и с председателем искомитюза выехали в Ставку сегодня в 9 утра автомобилем с материалами по делу соучастников Корнилова. Огородников» (ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 33. Л. 47).
7 сентября в вагоне Верховного главнокомандующего состоялось совещание, в котором, помимо самого Керенского, участвовали все члены комиссии, Н.И. Иорданский, Батог и Дашевский. В ходе встречи выяснилось, что Керенский ставит вопрос о подсудности дела генерала Л.Г. Корнилова в прямую зависимость от того, как будет решена судьба арестованных в Бердичеве. Участь деникинцев стала своеобразной разменной картой: каким судом будут судить «деникинскую группу», таким судом будет осужден и генерал Корнилов. В ответ на возражение комиссии о подсудности всего дела Корнилова, в том числе и дела арестованных в Бердичеве, суду не военно-революционному, а только суду гражданского ведомства с привлечением присяжных заседателей министр-председатель предложил организовать два военно-революционных суда — в Могилеве и в Бердичеве, обещая, что если будет вынесен смертный приговор, то он его не утвердит. Только благодаря твердой позиции, занятой председателем комиссии Шабловским, от корниловцев удалось отвести угрозу военно-революционного суда, означавшего неминуемый расстрел. В результате Керенский оставил вопрос о судьбе «деникинской группы» арестованных на усмотрение комиссии и комиссара Иорданского: Шабловскому было предложено лично выехать в Бердичев, где совместно с комиссаром фронта и Исполнительным комитетом решить этот вопрос на месте. Подробнее об этом см. воспоминания члена комиссии полковника Н.П. Украинцева (документ № 1 — т. 1, часть 2).
ПРИМЕЧАНИЯ
449
61 Передача следственных материалов комиссии в этот приезд делегации Юго-Западного фронта в Ставку не состоялась. Вместо этого комиссаром Н.И. Иорданским, поддержанным А.Ф. Керенским, было предложено комиссии выехать в г. Бердичев и уже на месте ознакомиться с материалами следствия.
По воспоминаниям члена комиссии полковника Н.П. Украинцева (см. документ № 1—т. 1, часть 2), собранные местной следственной комиссией материалы были весьма скудны и практически не представляли интереса. Более полезны для расследования оказались показания самих «деникинцев», снятые во время этой поездки членами Чрезвычайной комиссии. Информация, полученная в Бердичеве, еще раз убедила комиссию в верности ее выводов о неподсудности дела суду военно-революционному и в необходимости скорейшего перевода арестованных в Могилев ввиду явной угрозы самосуда. Для решения этого вопроса было проведено специальное заседание Исполнительного комитета Совета солдатских депутатов Юго-Западного фронта, в котором принял участие И.С. Шабловский. Исполком фронта категорически отказался выдать арестованных, и так как комиссия продолжала настаивать, было решено обратиться к вышестоящей инстанции, во ВЦИК, на усмотрение которого и был отдан этот вопрос. (См. документ № 29 — т. 1).
62 Членом Чрезвычайной комиссии полковником Н.П. Украинцевым в выступлении на заседании Бюро Военного отдела ВЦИК были приведены те же аргументы о неподсудности дела генерала Л.Г. Корнилова военно-революционному суду, которые были высказаны в докладе комиссии Временному правительству от 5 сентября 1917 г. (См. документ № 15 — т. 1).
63 Членами комиссии были представители ВЦИК — В.Н. Крохмаль и М.И. Либер (Гольдман).
64 Благодаря авторитетному вмешательству ВЦИК в конфликт Исполнительного комитета Совета солдатских депутатов Юго-Западного фронта и комиссара фронта с Чрезвычайной комиссией перевод «деникинской группы» в Могилев состоялся. Одним из условий перевода было сопровождение арестованных делегацией, состоящей из солдат Бердичевского гарнизона. К моменту перевода все ранее арестованные по делу генерала Л.Г. Корнилова были 12 сентября уже переведены из гостиницы в г. Могилеве в г. Быхов, где под тюрьму было приспособлено здание бывшей женской гимназии. В день прибытия «деникинской группы» 29 сентября 1917 г. полковник С.Н. Квашнин-Самарин телеграфировал в г. Петроград председателю Чрезвычайной комиссии И.С. Шабловскому: «Прибыло 6 генералов, один поручик. Путешествие было кошмарное. Ранен камнем в голову генерал Орлов» (ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 93. Л. 166).
Факты, приведенные Квашниным-Самариным, соответствуют действительности. Газета «Утро России» 1 сентября со слов очевидцев описывала подробности перевода: арестованные были отправлены с гауптвахты в г. Бердичеве на вокзал с небольшой охраной (32 юнкера), среди дня и пешим ходом. В тот же день председателем Исполнительного комитета Совета солдатских депутатов Юго-Западного фронта И.С. Дашевский был собран митинг, с которого разъяренные солдаты отправились «провожать» на вокзал «деникинцев». Толпа требовала немедленной расправы на месте и даже предприняла попытку ее осуществить, в результате чего в арестованных полетели камни, один из которых серьезно ранил генерала Орлова. (См.: «Утро России». 1 сентября 1917 г. С. 3). Подробнее об обстоятельствах перевода см. письмо М.В. Алексеева редактору газеты «Новое время» от 3 октября 1917 г. (см. документ № 69 — т. 1). См. также воспоминания капитана С.Н. Ряснянского (документ № 2 — т. 1, часть 2). Описание обстоятельств перевода содержится и в книге А.И. Деникина «Очерки русской смуты». (См.: Деникин А.И. Очерки русской смуты. Т. 1. Вып 1. Париж, 1921).
65 Текинский конный полк ведет свою историю с 24 февраля 1885 г., когда была создана Туркменская конная милиция, преобразованная в 1892 г. в конный регуляр-
450
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
ный дивизион и в 1911 г. переименованная в конный дивизион. С началом Первой мировой войны дивизион был переформирован в Туркменский конный полк, состоящий из четырех эскадронов. В составе 1-го Туркменского армейского корпуса 1-й армии полк участвовал в боях в Восточной Пруссии. В 1915 г. полк вошел в состав 32-го армейского корпуса 9-й армии и участвовал в боевых действиях Юго-Западного фронта. 31 марта 1916 г. он получил новое название — Текинский конный полк. В 1917 г. полк входил в состав 11-го армейского корпуса 9-й армии. С июля 1917 г. текинцы составили личную охрану Л.Г. Корнилова. Позже воинская часть несла охрану Быховской тюрьмы, где содержались арестованные по делу генерала Л.Г. Корнилова. Когда Л.Г. Корнилову 21 ноября 1917 г. удалось покинуть тюрьму, вместе с ним на Дон отправился и Текинский конный полк.
66 «Утро России» — общественно-политическая газета, издавалась в Москве в 1907 г. и в 1909-1918 гг. по инициативе и на средства крупных московских промышленников во главе с П.П. Рябушинским. Газета выходила с перерывами до июля 1918 г., когда была закрыта в связи с обвинением в «контрреволюционности».
67 После перевода арестованных по делу бывшего Верховного главнокомандующего в Быховскую тюрьму Чрезвычайная комиссия, сняв все показания в г. Могилеве и г. Быхове, вернулась в Петроград.
68 10 ноября 1917 г. прокурор И.С. Шабловский уведомил комиссара Юго-Западного фронта Н.И. Иорданского, что дела соучастников генерала Л.Г. Корнилова на Юго-Западном фронте получены. Они по ошибке были переданы в Чрезвычайную следственную комиссию для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и прочих должностных лиц, как гражданского, так и военного ведомства. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 93. Л. 303).
69 Подобный бердичевскому инцидент имел место и в г. Витебске, где в первых числах сентября были арестованы по подозрению в сочувствии выступлению генерала Л.Г. Корнилова председатель Главного комитета Союза офицеров армии и флота Л.Н. Новосильцев, член Главного комитета Союза офицеров армии и флота И.В. Ни-каноров, бывший сенатор А.А. Римский-Корсаков. При Исполнительном комитете Витебского Совета солдатских депутатов была создана следственная комиссия, которая начала самостоятельное расследование их дела. Витебский инцидент не имел столь затяжного характера, как бердичевский: хотя последний и создал своего рода прецедент, однако положительное разрешение конфликта позволило пресечь попытки проведения самосуда. Однако и в данном случае потребовалось вмешательство ВЦИК: только после поступившего от члена его Исполнительного комитета Эрлиха распоряжения в Витебский Совет о передаче арестованных и следственных материалов по их делу состоялся их перевод в Быховскую тюрьму под охраной специально избранной делегации. Оценку этих событий, данную председателем Чрезвычайной комиссии И.С. Шабловским, см. в документе № 62 — т. 1.
70 С первых же дней работы Чрезвычайной комиссии в ее адрес стали поступать заявления офицеров и солдат различных воинских частей или же их собраний с сообщениями о поведении в дни выступления тех или других лиц. Некоторые из них были оформлены как протоколы заседаний армейских комитетов или стихийно образованных следственных комиссий. Такие же заявления поступали и в адрес ВЦИК, который затем переадресовывал их комиссии. По своему содержанию подобные заявления представляли собой скорее доносы, чем донесения. И лишь незначительная часть представляла собой действительно следственные материалы, способные помочь комиссии в расследовании обстоятельств выступления бывшего Верховного главнокомандующего. Лишь по отдельным из них были возбуждены дела, подавляющая же часть подобных заявлений собиралась членами комиссии в отдельные папки. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 48).
ПРИМЕЧАНИЯ
451
71 Военный комитет охраны революции — один из сотен других подобных местных органов борьбы с «корниловщиной», созданных в дни выступления в тылу и на фронте. Подобные организации носили соответствующие духу революционного времени названия комитетов спасения и охраны революции. Однако по той причине, что Верховным главнокомандующим генералом Л.Г. Корниловым не было предпринято каких-либо военных действий против Временного правительства, взятая этими организациями на себя функция защиты революции фактически свелась к выяснению «политической благонадежности» тех или других лиц. В подавляющем большинстве эти органы были образованы при местных Советах и являлись солдатскими организациями. Та поддержка, которую оказали Корнилову армейская верхушка и офицерство в целом, в частности и его центральный орган — Союз офицеров армии и флота, дала возможность развернуть широкое наступление на права офицеров. Известен факт, когда Центральный комитет Балтийского флота 29 августа 1917 г. принял постановление, согласно которому всем комитетам судов и частей Балтийского флота надлежало устроить на местах собрания, «опросить офицеров, согласны ли они выступить вместе с частями для защиты революции и ее органов, или же стоят на стороне генерала Корнилова, и о решении отобрать подписку, которую представить в Центральный комитет Балтийского флота» (РГА ВМФ. Ф. Р-95. On. 1. Д. 21. Л. 44).
Непосредственным следствием такого рода «охоты на ведьм» стало падение воинской дисциплины, что не могло не повлиять на боеспособность Российской армии. В связи с этим Временное правительство вынуждено было принять 4 сентября 1917 г. специальное постановление «О ликвидации местных органов борьбы против корниловского мятежа». (См.: Вестник Временного правительства. № 146. 5 сентября 1917 г. С. 1). В постановлении говорилось: «В минувшие дни мятежа генерала Корнилова в целях борьбы с ним в городах, деревнях, на железнодорожных станциях как в тылу, так и в районе действующей армии по почину самих же граждан образовались особые комитеты спасения и охраны революции...» Правительство призывало всех граждан «вернуться к обычным условиям жизни с восстановлением законного порядка деятельности каждого органа власти» и предупреждало, что «самочинные действия» комитетов недопустимы и «Временное правительство будет с ними бороться» как с действиями, «вредными для республики». Однако деятельность многих подобных комитетов продолжалась вплоть до Октябрьского переворота.
72 Всего за период с 27 по 30 августа 1917 г. генерал Л.Г. Корнилов отправил телеграфом 6 приказов-воззваний. К 29 августа были известны 5 из них. 27 августа в ответ на приказ Керенского сдать должность Верховного главнокомандующего Корнилов направил по линиям железных дорог, начальствующим лицам и комитетам свою первую телеграмму с разъяснением причин, побудивших его выступить против Временного правительства. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 27. Л. 38.; опубл.: Революционное движение в России... С. 446; Корниловские дни... С. 108—109). 28 августа им было обнародовано «Обращение к народу», также разъяснявшее причины его конфликта с Временным правительством (см.: Там же. Д. 14. Л. 48.; опубл.: Корниловские дни... С. 105—106), и возвание «К казакам» (см.: Там же. Д. 27. Л. 40). Того же числа им был выпущен приказ № 897, в котором Корнилов возлагал ответственность за конфликт на Временное правительство (см.: Там же. Л. 42). И, наконец, 29 августа им был распространен приказ № 900, призывавший его сторонников сплотиться вокруг Ставки. (См.: Там же. Л. 109). (См. приложения №3-6 —т. 2).
73 Созыв Учредительного собрания, предназначенного для установления формы правления и выработки конституции, считался формальной задачей Временного правительства, о чем оно заявило 2 марта 1917 г. Созданное 13 марта Особое совещание по подготовке закона о выборах в Учредительное собрание работало с 25 мая по сен-
452
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г, КОРНИЛОВА. ТОМ I
тябрь 1917 г. В это совещание (председатель — кадет Ф.Ф. Кокошкин) входили представители Советов, различных общественных и национальных организаций. 14 июня Временное правительство назначило сроки: выборов — 17 сентября; созыва Учредительного собрания — 30 сентября. 9 августа выборы были перенесены на 12 ноября, а созыв Учредительного собрания — на 28 ноября. С 7 августа начались заседания Всероссийской комиссии по делам о выборах в Учредительное собрание (Всевыбо-ры), занимавшейся технической подготовкой и проведением выборов. В октябре были опубликованы кандидатские списки политических партий. После Октябрьской революции Совет народных комиссаров подтвердил дату выборов, а затем принял решение об открытии Учредительного собрания при наличии не менее 400 депутатов из намеченных 800. Учредительное собрание открылось 5 января 1918 г., но уже 6 января было распущено.
74 Одной из серьезных проблем, с которой пришлось столкнуться Чрезвычайной комиссии в ее деятельности, являлись попытки со стороны многочисленных «революционно-демократических» организаций включить в ее состав своих представителей. Согласно постановлению Временного правительства об образовании комиссии от 29 августа 1917 г. был определен ее состав: председатель комиссии — военно-морской прокурор И.С. Шабловский, члены: военный следователь полковник P.P. Раупах, помощник военного прокурора Петроградского военно-окружного суда полковник Н.П. Украинцев и судебный следователь Петроградского суда по особо важным делам Н.А. Колоколов. Однако данный состав комиссии революционной общественности показался слишком немногочисленным и не «демократическим». Еще 3 сентября 1917 г. председатель комиссии в разговоре по прямому проводу с начальником Кабинета Верховного главнокомандующего В.Л. Барановским категорически возражал против попыток военного министра А.И. Верховского и Исполнительного комитета Московского городского Совета рабочих и солдатских депутатов включить своих представителей в состав комиссии (см. документы № 13, 21 — т. 1). В начале сентября под давлением ВЦИК комиссия приняла решение о включении в свой состав его представителей — членов исполкома ВЦИК меньшевиков М.И. Либера и В. Крох-маля. Но попытки оказания давления на комиссию с целью включения в нее своих представителей не прекращались и после этого. Из них увенчалась успехом только одна: в состав комиссии был включен представитель от Совета Союза казачьих войск И.Г. Харламов (см. документы № 42—44 — т. 1).
75 Чрезвычайная комиссия не получала от Временного правительства специальных директив о сужении круга подследственных. Напротив, с первых же дней своей работы комиссия испытывала давление со стороны правительства, требовавшего произве-г ста как можно больше арестов в целях «успокоения общественности».
76 12 октября 1917 г. уполномоченные Войскового круга Сибирского казачьего войска генерал Г.Е. Катанаев и хорунжий А.В. Бородавкин, прибыв в Петроград, отправили председателю Чрезвычайной комиссии И.С. Шабловскому письмо, в котором сообщали о принятом Войсковым кругом постановлении:
«На основании прилагаемых при сем в копиях постановлений Войскового круга от 20 и 21 сентября сего года и возбужденного им ходатайства о допущении нас в состав Следственной комиссии в качестве представителей от Сибирского казачьего войска, мы прибыли в г. Петроград.
Поставляя о сем в известность Ваше Превосходительство, покорнейше просим разрешить нам явиться к Вам, назначив день и час приема, в связи с означенным выше поручением.
В частности нам желательно было бы при этом выяснить:
1) Поступило ли к Вам от Временного правительства означенное ходатайство?
2) Последовало ли по нему какое-либо решение?
ПРИМЕЧАНИЯ
453
3) Если решение по содержанию ходатайства не последовало, то может ли оно быть удовлетворено в настоящее время и каким порядком?
Независимо от этого нам было бы желательно знать для осведомления ожидающего от нас сведений Сибирского войска, которое ждет этих сведений и интересуется судьбою Л.Г. Корнилова с большим против других нетерпением и волнением ввиду того, что Л.Г. Корнилов уроженец одной из наших станиц, сын сибирского казака и почетный казак Сибирского войска, нижеследующее:
4) Когда приблизительно можно ожидать окончания следствия?
5) Какому суду на основании добытых следствием данных может быть предан Л.Г. Корнилов?
6) Достаточно ли обеспечена ныне личная безопасность Л.Г. Корнилова для выполнения правосудия?
7) Возможно ли нам свидание с Л.Г. Корниловым в месте его заключения для личного удостоверения о состоянии его здоровья, по слухам пошатнувшегося, и общего порядка содержания?
В заключение присовокупляем, что одновременно с нами желал бы представиться Вашему Превосходительству и член Совета Союза казачьих войск И.Г. Харламов, которому Советом поручено, в случае воспоследования Вашего разрешения, присутствовать при нашем у Вас приеме. 12 октября 1917 года, г. Петроград» (ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 93. Л. 242, 242 об.).
В тот же день состоялась беседа хорунжего А.В. Бородавкина с членом Комиссии Н.А. Колоколовым, на которой последний объяснил, что для решения вопроса о кооптации в состав комиссии необходимо соответствующее распоряжение Временного правительства. (См. документ № 45 — т. 1).
77 Совет Союза казачьих войск был избран на 1-м общеказачьем съезде в марте 1917 г. в г. Петрограде. Председателем его стал полковник А.И. Дутов (Оренбургское казачье войско). Совет имел свой печатный орган — «Вестник Союза казачьих войск». Решением ВЦИК был распущен 29 ноября за попытки направить казачьи полки против Петрограда.
78 О «Положении о Чрезвычайной комиссии» см. комментарий № 239 — т. 1.
79 Пункт 6 постановления Временного правительства, принятого на заседании 30 августа 1917 г., гласил: «Предоставить председателю комиссии право, в случае надобности, приглашать в состав ее других, кроме вышеозначенных, лиц на правах членов» (см.документ №6 — т. 1). Поэтому принятое Временным правительством решение о включении членов в состав комиссии должно было быть подтверждено на заседании самой комиссии. В делах фонда 1780 документа, содержащего постановление комиссии о включении хорунжего А.В. Бородавкина в ее состав, не обнаружено.
80 До 11 сентября 1917г. все арестованные по делу генерала Л.Г.Корнилова содержались в г. Могилеве в специально приспособленной для этого гостинице. Моги-левский Совет рабочих и солдатских депутатов настаивал на ужесточении режима их содержания и скорейшем переводе в губернскую тюрьму — «Могилевский замок». 4 сентября 1917 г. Исполнительный комитет Могилевского Совета рабочих и солдатских депутатов направил в Чрезвычайную комиссию письмо, в котором говорилось:
«Исполнительный комитет, ознакомившись с докладом тов. Засорина по поводу содержания арестованных следственной комиссией по делу заговора и мятежа в Ставке и находя таковое охранение их совершенно недопустимым, согласно Устава гарнизонной службы настаивает на переводе всех арестованных в более надежное помещение, каковым является губернская тюрьма. Председатель Никитский» (ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 33. Л. 34).
Исполнительным комитетом была направлена в Петроград специальная делегация, которая должна была добиться положительного решения этого вопроса от ВЦИК и
454
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г, КОРНИЛОВА. ТОМ I
А.Ф. Керенского. Временное правительство и Чрезвычайная комиссии также рассматривали гостиницу в г. Могилеве как временное место содержания под стражей. Начальник Штаба Верховного главнокомандующего генерал М.В. Алексеев настоял на переводе арестованных из Могилева в г. Старый Быхов, где под тюрьму было приспособлено здание бывшей женской гимназии. В ночь с 11 на 12 сентября все арестованные по делу генерала Л.Г. Корнилова были переведены под конвоем Текинского конного полка и Георгиевского батальона и наблюдением представителей Могилевского совета в Быхов. Всего было переведено 19 человек: Л.Г. Корнилов, АС. Лукомский, И.П. Романовский, А.В. Иванов, А.Ф. Аладьин, В.Н. Кисляков, И.Г. Соотс, С.С. Соботский, Д.М. Аловский, В.Е. Роженко, С.Н. Ряснянский, А.П. Брагин, Г.Л. Чунихин, С.Ф. Никитин, И.И. Гринцевич, Г.М. Аракелов, Н.Х. Андерсон. Позже к ним присоединились «деникинцы» и другие арестованные: СЛ. Марков, А.И. Деникин, И.Г. Эрдели, Е.Ф. Эльснер, Г.М. Ванновский, В.Н. Кисляков, В.М. Пронин, В.В. Клецанда, Б.А. Будилович.
Однако условия содержания арестованных вновь не удовлетворили революционно настроенную общественность. 14 сентября Исполнительным комитетом Могилевского Совета рабочих и солдатских депутатов вновь была принята резолюция об усилении охраны арестованных, содержащихся уже в Быховской тюрьме:
«Исполнительный комитет Могилевского Совета рабочих и солдатских депутатов, ознакомившись с организацией охраны генерала Корнилова и его сообщников, констатирует, что охрана находится в том же ненормальном положении, облегчающем возможность сношения с внешним миром, как и прежде. Непонятно, почему справедливые указания Могилевского Совета рабочих и солдатских депутатов, принятие которых крайне необходимо, чтобы гарантировать их охрану, еще до сих пор не приняты, если только арестованные признаются государственными преступниками.
Вновь напоминаем и находим настоятельно необходимым немедленное удаление текинцев, передачу всей охраны всецело Георгиевскому батальону, за верность которого Исполнительный комитет ручается. Подлинное за надлежащими подписями» (ГА РФ. Ф. 6978. On. 1. Д. 264. Л. 163).
81 Условия содержания арестованных в Ставке генерала Л.Г. Корнилова и его ближайших соратников и порядок организации их охраны являлись одним из центральных пунктов докладов, которые председатель Чрезвычайной комиссии И.С. Шабловский ежедневно делал в начальный период следствия с 1 по 5 сентября 1917 г. в разговорах по прямому проводу с Временным правительством. Его оценку условий содержания под стражей заключенных см. в документах № 9, 11, 13 — т. 1). Подробно об условиях содержания заключенных см. воспоминания капитана С.Н. Ряснянского (документ № 2 — т. 1, часть 2).
82 «Новая жизнь» — ежедневная общественно-литературная газета социал-демократов (интернационалистов). Выходила с 18 апреля 1917 г. по 16 июля 1918 г. Ее издателем был АН. Тихонов (А Серебров), финансировал газету М. Горький. В состав редакции входили М. Горький, В. Строев, Н. Суханов и др.
83 Н.В. Шубников не являлся членом Чрезвычайной комиссии. 2 сентября 1917 г. военный министр Верховский телеграммой сообщал председателю Чрезвычайной комиссии И.С. Шабловскому, что им командируются в Ставку начальник Политического отдела штаба Московского военного округа поручик Ровный и товарищ председателя Исполнительного комитета Московского городского Совета рабочих и солдатских депутатов Шубников. Однако представительства в комиссии им дано не было (см. документ № 21 — т. 1).
84 «Раннее утро» — ежедневная политическая и литературная газета. Издавалась в Москве с 17 ноября 1907 г. по июль 1918 г. Ее редакторами-издателями были Н.П. Пре-динский и Э.И. Павчинский. Издавалась на средства П.П. Рябушинского.
ПРИМЕЧАНИЯ
455
85 После инцидента с допущением к заключенному генералу Л.Г. Корнилову корреспондентки газеты «Раннее утро» комендант Быховской тюрьмы полковник Григорьев был отстранен от занимаемой должности. Вместо него комендантом был назначен Эргард.
86 10 октября 1917 г. председатель Чрезвычайной комиссии И.С. Шабловский телеграфировал председателю Исполнительного комитета Совета солдатских депутатов Юго-Западного фронта: «Порядок содержания охраны и наблюдения заключенных в Быхове вырабатываются комиссией совместно с Центральным исполнительным комитетом. Результаты будут сообщены» (ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 93. Л. 220).
87 Временный Совет Российской республики был образован в соответствии с решением Всероссийского демократического совещания 20 сентября 1917 г. Положение о Совете было утверждено Временным правительством 2 октября 1917 г., и его председателем был назначен Н.Д. Авксентьев. В задачи Совета входило обсуждение законопроектов Временного правительства и разработка собственных законодательных предположений. Внутри Совета были образованы Совет старейшин и 12 комиссий. Состоялось 10 общих заседаний Совета. 25 октября 1917 г. Временный Совет прекратил свою деятельность. Документы Совета хранятся в ГА РФ (фонд 1799).
88 10 октября 1917 г. председателем Чрезвычайной комиссии И.С. Шабловский в Президиум войсковых организаций при Ставке Верховного главнокомандующего была послана телеграмма с запрещением представителям Войскового комитета проверять условия содержания арестованных в Быховской тюрьме. В телеграмме говорилось: «Посещение места заключения представителями Комитета Комиссия признает невозможным, не желая создавать прецедента, который лишил бы возможности отказа другим организациям. Вопрос обеспечения надлежащей охраны арестованных обсуждается Комиссией совместно с Центральным комитетом. Шабловский» (ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 93. Л. 238). (См. также документ № 49 — т. 1).
89 В ответ на обвинение в сочувствии заключенным корниловцам председатель Комиссии И.С. Шабловский телеграфировал 11 октября 1917 г.: «Бердичев. Пром-комиссарюзу Костицыну. [№] 1827. Прошу указать, на чем основаны ваши утверждения о том, что я веду себя и высказываюсь как адвокат обвиняемых. № 133. Председатель [Шабловский]» (ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 93. Л. 232).
90 В начале октября члены комиссии во главе с ее председателем посетили с инспекцией Быховскую тюрьму. По итогам инспекции было составлено письмо коменданту г. Быхова Эргарду, в котором содержалось требование ввести ряд ограничений для заключенных корниловцев. Оценку условий содержания заключенных в Быхове, данную И.С. Шабловским в прессе, см. в документе № 62 — т. 1).
91 После октября 1917 г. появились сообщения о якобы готовящемся переводе заключенных из г. Быхова, где им была обеспечена надежная охрана, в другое место, вблизи от Могилева, где стоял крайне беспокойный полк. Подобный перевод мог означать подготовку самосуда. Об этом комендант Быхова полковник Эргард сообщал председателю Комиссии И.С. Шабловскому 30 октября 1917 г. В ответ Шабловский 10 ноября 1917 г. телеграфировал: «Уведомляю, что Ваша телеграмма получена мною только 9 ноября, и что в Быхов командирован член Следственной комиссии полковник Украинцев» (ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 93. Л. 302).
С аналогичной просьбой прибыть в г. Быхов к Шабловскому обратился и начальник Штаба Верховного главнокомандующего генерал Н.Н. Духонин. В своем письме от 5 ноября писал: «Неоднократно обращался с телеграфными просьбами о Вашем прибытии в город Могилев, в чем встречается настоятельнейшая необходимость, ибо по многим вопросам, подлежащим исключительно вашей компетенции в деле содержания под стражей генерала Корнилова и других находящихся с ними лиц, я не могу сам взять на себя решений.
456
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА, ТОМ I
Кроме того, арестованные лица обращаются с настоятельным ходатайством о том, чтобы Вы или кто-либо из членов следственной комиссии посетили их в ближайшие дни» (Там же. Л. 292).
В Быхов был командирован член комиссии Н.П. Украинцев. В ходе его встреч с комендантом Быховской тюрьмы и с начальником Штаба Верховного главнокомандующего обсуждался вопрос о дальнейшей судьбе заключенных. К 31 октября 1917г. в Быховской тюрьме оставалось 16 заключенных: Л.Г.Корнилов, А.С.Лукомский, СЛ. Марков, И.П. Романовский, А.И. Деникин, И.Г. Эрдели, Е.Ф. Эльс-нер, Г.М. Ванновский, В.Н. Кисляков, В.М. Пронин, В.Е. Роженко, В.В. Клецанда, А.Ф. Аладьин, Б.А. Будилович, А.П. Брагин. Капитан СН. Ряснянский, подполковник В.М. Пронин и капитан В.Е. Роженко, инсценировав болезнь, с помощью коменданта Эргарда получили согласие комиссии на освобождение. (См.: ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 2. Д. 163. Л. 76). комиссии было предложено освободить всех заключенных. Однако следствие не было завершено, и ее председатель дал согласие освободить в ближайшее время всех, кроме центральных фигур следствия — самого Корнилова и ближайших к нему генералов. Свою позицию Шабловский мотивировал желанием оставаться на принципах строгой законности. Поэтому в результате переговоров Украинцева с комендантом г. Быхова и со Ставкой вопрос об освобождении не был решен, а были выработаны «Основные положения охраны заключенных в здании женской гимназии гор. Старого Быхова генерала Корнилова и др.». «Положения» предусматривали следующее:
«1) Все воинские части, предназначенные для охранения заключенных, в отношении несения караульной службы подчиняются непосредственно особо назначенному коменданту места заключения в г. Быхове.
2) Комендант места заключения в г. Быхове в отношении отправления им своих обязанностей подчиняется непосредственно начальнику гарнизона гор. Быхова.
3) Начальник гарнизона гор. Быхова, в сфере своей деятельности по наблюдению за охраной заключенных, подчиняется непосредственно начальнику Штаба Верховного главнокомандующего. [...]
5) Все необходимые по части содержания заключенных распоряжения делаются председателем Чрезвычайной комиссии для расследования дела о бывшем Верховном главнокомандующем генерале Корнилове и соучастниках начальнику гарнизона г. Быхова или коменданту места заключения в гор. Быхове, с извещением о сем начальника Штаба Верховного главнокомандующего.
6) Комендант Главной квартиры Верховного главнокомандующего обязан не менее одного раза в неделю проверять лично порядок охраны и посещать заключенных лиц. [...]
8) Допуск посетителей к заключенным производится применительно п. 7 приложения 10 к пар. 173 Устава гарнизонной службы, с тем, однако, изменением, что разрешение на пропуск должно быть за подписями и печатями как коменданта Главной квартиры Верховного главнокомандующего, так и коменданта места заключения в гор. Быхове».
Со временем стало понятно, что дальнейшее пребывание под арестом становилось для корниловцев уже небезопасным: в новых условиях опасность самосуда резко возросла. В связи с этим заключенные взяли инициативу на себя. В ноябре в Петроград ими был послан с поддельными документами Г.Л. Чунихин, который по прибытии обратился к Н.П. Украинцеву с просьбой или освободить всех, или же выдать заключенным чистые бланки постановлений об освобождении с той целью, чтобы на месте они сами решили, кого следует в них вписать. Требуемые чистые бланки были выданы, и, таким образом, часть заключенных покинула Быхов «законным» путем. Другая их часть покидала тюрьму «явочным» порядком. Последним покинул Быхов
ПРИМЕЧАНИЯ
457
генерал Л.Г. Корнилов. Несмотря на то, что из Ставки ему неоднократно напоминали о необходимости сделать это как можно скорее ввиду движения к Могилеву воинских частей большевиков, Корнилов покинул место заключение только 19 ноября. Под охраной Текинского конного полка он вместе с комендантом Эргардом отправился на Дон. Подробнее об этом см. воспоминания Н.П. Украинцева и С.Н. Ряснянско-го (документы № 1, 2 —т. 1, часть 2).
92 В ходе следствия Чрезвычайной комиссией анализировались различные материалы, в частности, ею собирались статьи из газет, касающиеся выступления генерала Корнилова и следствия по этому делу. С первых дней существования комиссии пресса самым пристальным образом следила за ее работой. Практически все ведущие газеты освещали действия комиссии и даже поездки ее членов. Со своей стороны комиссия внимательно относилась к прессе и активно вступала с нею контакт, о чем свидетельствуют интервью, данные корреспондентам ее председателем И.С. Шабловский. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 94 (вырезки из французских газет), 95, 96).
Помимо этого, в делах комиссии отложились и письма частных лиц, адресованные генералу Корнилову, а также письма-доносы на имя председателя комиссии И.С. Шабловского.
93 «Новое время» — политическая и литературная газета. Выходила в Петербурге в 1868—1917 гг. (с 1869 г. — ежедневно). Вначале носила либеральный характер, а с 1876 г., перейдя в руки А.С. Суворина, заняла охранительные позиции. С 1915 г. ее редактором был М.А. Суворин. Закрыта ВРК при Петроградском Совете 26 октября 1917 г.
94 Корниловское выступление еще больше увеличило разрыв между Временным правительством и Ставкой, офицерским корпусом и солдатскими массами. При этом подавляющее большинство солдат в разряд корниловцев и контрреволюционеров зачисляли не только тех, кто был причастен в той или иной мере к корниловскому мятежу, но и вообще всех офицеров, которые продолжали требовать выполнения обязанностей по службе и не смогли найти общего языка с солдатами и комитетами. Тысячи офицеров всех категорий были изгнаны из действующей армии, десятки стали жертвами самосудов. Так, в Выборге, где находился штаб 42-го Отдельного армейского корпуса, 30 августа 1917 г. были арестованы командир корпуса, комендант Выборга и ряд офицеров гарнизона ввиду отказа подчиниться приказу Временного правительства о присылке войск для обороны Петрограда от наступающих войск мятежной Ставки. При аресте командного состава была обнаружена переписка с генералом Л.Г. Корниловым. Вечером того же дня на гауптвахту, где сидели арестованные, пришли солдаты, вывели арестованных и устроили самосуд. Всего было убито 11 генералов и офицеров, в том числе командир корпуса генерал от кавалерии В.А. Орановский, обер-квартирмейстер штаба корпуса генерал-майор В.Н. Васильев и др. Подобные кровавые события произошли и в Гельсингфорсе и других местах. Для устранения самосудов в армии 1 сентября 1917 г. Верховным главнокомандующим А.Ф. Керенским был подписан приказ о запрещении политической борьбы в войсках. (См.: РГВИА. Ф.2003. On. 1. Д. 8. Л. 421, 421 об. См. также комментарий №22 —т. 1).
95 Приказы и воззвания генерала Л.Г. Корнилова, изданные им 27-30 августа 1917 г., помещали практически все крупные газеты.
96 Всероссийский союз юристов был учрежден на съезде общественных правовых организаций в Москве 14 мая 1917 г. Среди его учредителей был, в частности, Московский совет присяжных поверенных. Союз ставил своей целью «объединить русских юристов, практиков и теоретиков для содействия правовой жизни России, для укрепления правового строя в России, а также для совместной разработки вопросов и права» и «возродить и воспитать в русском обществе уважение к самой идее права» («Утро России». № 119. 14 мая 1917 г. С. 3).
458
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г, КОРНИЛОВА. ТОМ I
97 Вопрос о подсудности дела генерала Л.Г. Корнилова активно обсуждался и в обществе, и в прессе. Но еще 5 сентября Чрезвычайная комиссия направила Временному правительству доклад, в котором настаивала на изменении первоначальной статьи осуждения (см. документ № 15 — т. 1). В конце сентября этот вопрос обсуждали на своем собрании адвокаты г. Петрограда. Вопрос о подсудности дела Корнилова суду гражданского ведомства стал специальным предметом постановления, принятого на совместном заседании Московского юридического общества и Всероссийского союза юристов. Пресса и общество активно откликнулись на данное постановление. Так, в газете «Русская воля» 27 сентября была помещена статья, в которой приветствовалось решение российских юристов:
«Мы можем лишь приветствовать единогласно принятую и по составу собрания вполне авторитетную резолюцию московских юристов, коей признано, во-первых, что дело Корнилова и его соучастников никоим образом не может быть передано в военно-революционный суд, и, во-вторых, что соучастники генерала Корнилова должны быть судимы в одном и том же суде, совместно с ним. Мы лишь прибавим, что то давление на ход данного дела, которое столь явно оказывается представителями части армий Юго-Западного фронта, и то явное неповиновение власти, которое было оказано в Бердичеве и выразилось в отказе передать арестованных в руки Чрезвычайной комиссии, — это явления с правовой точки зрения совершенно нетерпимые и недопустимые. И если при таких условиях в Бердичеве над соучастниками генерала Корнилова состоится революционный суд, то это будет не суд, а расправа, которая позорным пятном ляжет на страницы нашего времени и увеличит собою тот длинный список разнообразных кровавых расправ, которыми на беду России так богато переживаемое нами бурное время» (ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 96. Л. 24).
1 октября 1917 г. общим собранием граждан г. Смоленска было принято обращение к министру юстиции и военному министру с требованием передачи дела генерала Л.Г. Корнилова и его соучастников на рассмотрение в гражданский суд. В обращении говорилось:
«Многолюдное собрание граждан Смоленска, ознакомившись из доклада гражданина Сергея Яблоновского с условиями содержания под стражей в Бердичеве генерала Деникина и других и угрожающем им и ген. Корнилову рассмотрении их дел специальным военно-революционным судом, ходатайствует и настаивает на передаче дел Корнилова, Деникина и других в суд гласный, гарантирующий право и справедливость, которая никогда и нигде не могут быть попираемы. Подписал председатель собрания» (ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 93. Л. 204 об.).
98 «Вечернее время» — ежедневная вечерняя газета. Выходила в Петербурге (Петрограде) в 1911—1917 гг. Основана АС. Сувориным. В 1917 г. выражала в основном взгляды правого офицерства.
99 2 октября 1917 г. В.Л. Бурцев предпринял в издаваемой им газете «Общее дело» публикацию фрагментов показаний генерала Л.Г. Корнилова Чрезвычайной комиссии. И хотя по распоряжению Временного правительства газета была тотчас закрыта, перепечатки этого материала появились практически во всех столичных газетах, в частности 3 октября в «Новой жизни» и «Русской воле». Подобная утечка служебной информации была в деятельности Чрезвычайной комиссии не единственной. В воспоминаниях члена комиссии полковника Н.П. Украинцева содержится указание на то, что в этом непосредственное участие принимал другой ее член — P.P. Раупах, который, явно сочувствуя арестованным по делу генерала Л.Г. Корнилова и желая ознакомить общественность с реальным положением дел, снабжал прессу информацией и передавал материалы для публикации (см. документ № 1—т. 1, часть 2).
100 О событиях в Выборге и Гельсингфорсе см. комментарий № 94 — т. 1.
ПРИМЕЧАНИЯ
459
101 Постановление Чрезвычайной комиссии по вопросу о подсудности дела генерала Л.Г. Корнилова принято не было. Известен только доклад комиссии Временному правительству от 5 сентября 1917 г. (См. документ № 15 — т. 1).
102 Появление в прессе публикаций по делу генерала Л.Г. Корнилова не могло не обеспокоить председателя Чрезвычайной комиссии И.С. Шабловского, так как происходила утечка служебной информации, а кроме того, обнародование отдельных документов и частей показаний, вырванных из общего расследования, зачастую формировали неправильное представление о деле генерала Л.Г. Корнилова и о ходе его расследования. Обеспокоенность председателя комиссии разделила, в частности, и газета «Воля народа». 6 октября в ней была помещена статья под названием «Корниловщина и обработка общественного мнения», где говорилось следующее:
«Еще не окончено предварительное следствие по делу Корнилова, а обработка общественного мнения уже идет полным ходом. Еще не собран материал предварительного следствия, а уже выносятся приговоры. Г. Бурцев, вкупе с «Новой Русью», «Новым временем» и «Живым словом», уже вынес оправдательный приговор Корнилову и К°, а «Новая жизнь» с «Рабочим путем» — выносит обвинительный приговор А.Ф. Керенскому, требует лишения его прав министра-председателя и сложения им своих полномочий.
Мы еще понимали бы такую кампанию, если бы она основывалась хоть на всем материале законченного предварительного следствия. Что же мы видим фактически? Люди и органы, подобные перечисленным, схватив обрывок следственного материала, состоящего преимущественно из показаний самих обвиняемых, позволяют себе выносить безапелляционные решения. Больше того, даже эти показания виновных лиц или второстепенных свидетелей они, по компетентному заявлению председателя Чрезвычайной следственной комиссии И.С. Шабловского, искажают, печатают неточно, пропускают целые страницы и т.д.
Неужели же это можно назвать содействием беспристрастному освещению всего дела и объективному выяснению его сущности? Неужели же не прав тот же И.С. Шабловский, говоря: «Весь шум, поднятый в обществе опубликованными записками, только мешает правильному течению следствия, и, в сущности ничего не разъясняя, оглашение данных предварительного следствия ведет к нежелательным кривотолкам, тревожа общество и не давая следственной власти спокойно и беспристрастно разрешить тот больной вопрос, который получил историческое название корниловщины» (ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 96. Л. 102).
103 «Петроградская газета» — политическая и литературная газета. Издавалась в Петербурге (Петрограде) с 1867 г. по 22 ноября 1917 г.
104 «День» — ежедневная либеральная газета, издавалась в Петербурге (Петрограде) со 2 октября 1912 г. по 2 апреля 1918 г. И.Д. Сытиным. С мая 1917 г. стала выходить с подзаголовком «орган социалистической мысли». После Февральской революции перешла в руки меньшевиков. Первоначально была закрыта Петроградским ВРК 26 октября 1917 г. Окончательно закрыта в 1918 г.
В № 204 от 10 ноября 1917 г. газеты была опубликована заметка «Дело Корнилова». В заметке утверждалось, что дело генерала Л.Г. Корнилова приостановлено из-за невозможности допросить сидящих в Петроградской крепости Терещенко, Бернацкого и др., а также по причине того, что важное показание А.Ф. Керенского, хранящееся в его личной канцелярии, уничтожено.
105 Первые показания А.Ф. Керенский дал судебному следователю Петроградской судебной палаты 27 августа 1917 г. Подлинник этих показаний см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 2—3 об. Второй раз Керенский допрашивался предположительно 8 октября 1917 г. членами Чрезвычайной комиссии. В материалах комиссии имеется копия стенограммы этого допроса (см.: Там же. Д. 2. Л. 16, 2—75). Подлинник
460
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
стенограммы был направлен следователями комиссии в личную Канцелярию Керенского с просьбой к министру-председателю вычитать текст. Однако затем он исчез. В 1918 г. Керенский опубликовал стенограмму своего допроса от 8 октября. (См.: Керенский А.Ф. Дело Корнилова. М., «Задруга». 1918). Текст этой публикации отличается от копии, хранящейся в фонде 1780.
106 д ф Аладьин был освобожден в ноябре 1917 г.
107 Письмо неизвестного лица Л.Г. Корнилову было отправлено из г. Казани 30 августа 1917 г. На конверте указан адресат: «В Петроград. Генералу Корнилову. Если его там нет, то по месту нахождения, в Действующую армию». Письмо получено в г. Петрограде 4 сентября 1917 г.
108 Генерал М.В.Алексеев, назначенный на должность начальника Штаба Верховного главнокомандующего 30 августа 1917 г., многое сделал лично для генерала Л.Г. Корнилова. 31 августа и 1 сентября он вел переговоры, надеясь разрешить конфликт мирным путем. После своего прибытия в Ставку 1 сентября Алексеев не допустил стягивания туда войск Временного правительства, убедив А.Ф. Керенского отменить посылку отряда из Москвы. Именно ему Корнилов обязан тем, что в Могилеве не состоялся революционный самосуд. Алексеев не допустил вывода из Могилева Корниловского батальона и Текинского конного полка. Благодаря вмешательству Алексеева Корнилов и другие арестованные по его делу были отправлены в Быховскую тюрьму под охраной надежных и преданных Корнилову текинцев. В ночь с 11 на 12 сентября состоялся перевод корниловцев в Быховскую тюрьму, и именно 11 сентября Алексеев, по-видимому, решив, что он сделал все, что мог, подал в отставку, сдав должность генералу Н.Н. Духонину. Но на этом свою деятельность Алексеев не прекратил. Ратуя за объективное расследование дела Корнилова, 12 сентября он отправил открытое письмо редактору «Нового времени».
Письмо с аналогичным содержанием было отправлено им 12 сентября П.Н. Милюкову и затем помещено в «Известиях рабочих и солдатских депутатов». В нем говорилось:
«Многоуважаемый Павел Николаевич!
Перед моим отъездом из Петрограда 31 августа я не имел возможности повидать Вас. Теперь, сдав должность, я не могу приехать в Петроград и должен письмом беспокоить Вас. Помощь Ваша, других общественных деятелей, всех, кто может что-либо сделать, нужна скорая, энергичная и широкая.
Основная причина моего ухода — коренное несогласие с направлением дела Корнилова и особенно Деникина и лиц, с ними привлеченных к ответу. [...]
Павел Николаевич! Совершается возмутительное дело, а общественная совесть спит, частная печать эту совесть не будит; она молчит. Неужели она будет оплакивать могилы честнейших русских людей, искусных и доблестных генералов, любящих Россию и только ради нее поставивших на карту свое доброе имя и свою жизнь. [...]
Дело Корнилова не было делом кучки авантюристов. Оно опиралось на сочувствие и помощь широких кругов нашей интеллигенции, для которой слишком тяжелы были страдания родины, доведенной до гибели неудачным подбором правителей-министров. [...]
Выступление Корнилова не было тайною от членов правительства. Вопрос это обсуждался с Савинковым, Филоненко и через них — с Керенским. Только примитивный военно-революционный суд может скрыть участие этих лиц в предправитель-ственных переговорах и соглашении. Савинков уже должен был сознаться печатно в этом. Филоненко будет выведен на чистую воду; он в будущем министерстве претендовал на пост министра иностранных дел, великодушно на другой день соглашаясь на пост министра внутренних дел.
ПРИМЕЧАНИЯ
461
Участие Керенского бесспорно. Почему все эти люди отступили, когда началось движение, почему отказались они от своих слов, — я сказать не умею.
Движение дивизий 3-го конного корпуса к Петрограду совершилось по указанию Керенского, переданному Савинковым. В какой мере было выработано и установлено соглашение (объяснимое ожидаемым выступлением большевиков), пусть укажет Вам следующая короткая телеграмма.
«27 августа. 2 ч. 30 м. Петроград. Управляющему Военным министерством. Корпус сосредоточился в окрестностях Петрограда к вечеру 28 августа. Прошу объявить Петроград на военном положении 29 августа. 6394. Генерал Корнилов».
Думаю, что мне не нужно объяснять значение этой телеграммы. Члены правительства, принимавшие участие в деле и почему-то отступившие от него в минуту решительную, решили в ночь с 26 на 27 августа, т.е. почти час в час, когда Корнилов писал свою телеграмму № 6394, сместить его с поста Верховного главнокомандующего. Но остановить тогда уже начатое движение войска и бросить дело было невозможно, что генерал Лукомский и высказал в телеграмме от 27 августа, номер 6406, Керенскому: «Приезд Савинкова и Львова, сделавших предложение генералу Корнилову в том же смысле от вашего имени, заставил генерала Корнилова принять окончательное решение, и, идя согласно с вашим предложением, он отдал окончательные распоряжения, отменять которые теперь уже поздно». Телеграмма большая; я цитирую только одно, наиболее важное для подтверждения моей мысли место.
Из этого отказа Керенского, Савинкова, Филоненко от выступления, имевшего целью создание правительства нового состава, из факта отрешения Корнилова от должности вытекли все затруднения 27-31 августа. Рушилось дело; участники видимые объявлены авантюристами, изменниками и мятежниками. Участники невидимые или явились вершителями судеб и руководителями следствия, или отстранялись от всего, отдав около 30 человек на позор, суд и казнь. [...]
Пора начать кампанию в печати по этому вопиющему делу. Россия не может допустить готовящегося в самом скором времени преступления по отношению ее лучших, доблестных сынов и искусных генералов. [...]
У меня есть еще просьба. Я не знаю адресов г.г. Вышнеградского, Путилова и других. Семьи заключенных офицеров начинают голодать. Для спасения их нужно собрать и дать комитету Союза офицеров до 300 ООО р[ублей]. Я настойчиво прошу их прийти на помощь. Не бросят они на произвол судьбы и голодные семьи тех, с которыми они были связаны общностью идеи и подготовки. Я очень прошу Вас взять на себя этот труд и известить меня о результатах. В этом мы, офицеры, более чем заинтересованы. [...]
Вот суть моей мольбы к Вам. Помогите и поддержите. Искренне преданный Вам Мих[аил] Алексеев». (Опубл.: Владимирова В. Революция 1917 г. Т. IV. Август — сентябрь. Л., 1924. С. 377-380).
109 Генерал М.В. Алексеев в своем письме от 12 сентября 1917 г. (документ № 68 — т. 1) допускает неточность: в г. Бердичеве было арестовано шесть генералов и один поручик. (См. также комментарий № 53 — т. 1).
110 22 декабря 1917г. М.В.Алексеев был допрошен судебным следователем Новочеркасской судебной палаты по особо важным делам округа Г.Н. Мове. Он показал, что письмо, помещенное в «Известиях ЦИК Совета рабочих и солдатских депутатов» 12 декабря 1917г., написано им на имя П.Н. Милюкова 12 сентября 1917 г. (см. документ № 68 — т. 1). Из-за отсутствия Милюкова письмо было вручено либо Ф.А. Головину, либо Ф.Ф. Кокошкину.
На вопрос следователя об участии Вышеградского и Путилова в выступлении генерала Корнилова М.В. Алексеев сказал, что упоминание в письме этих лиц было вызвано желанием получить материальную помощь для «семейств офицеров, которые
462
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
пострадали по делу генерала Корнилова»: «Мне казалось, что эти лица не могли не сочувствовать делу спасения Родины от гибели, что имел в виду и генерал Корнилов, а раз это так, то они должны были бы оказать материальную поддержку» (ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 13. Л. 212, 212 об.).
Ходатайство Алексеева о материальной поддержке семей заключенных корниловцев было вызвано тем, что со 2 октября 1917 г. всем арестованным по делу Корнилова была прекращена выдача содержания. Резолюция начальника Штаба Верховного главнокомандующего генерала Н.Н. Духонина по этому вопросу гласила:
«Впредь до выяснения обстоятельств следствия главковерх приказал остановить выдачу содержания арестованным, семьям же выдать пособие для жизни из экстраординарных сумм. 2/Х. 1917 г. Г.-л. Духонин». (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 163. Л. 74).
В ответ на это заключенные отказались от получения пособий, настаивая на выдаче им жалования. В середине октября арестованным капитаном С.Н. Ряснянским была подана в Сенат жалоба на-неправомочные действия АФ. Керенского, распорядившегося не выдавать жалование. Сенат удовлетворил жалобу, и выдача жалования была возобновлена. Подробнее об этом см. воспоминания С.Н. Ряснянского (документ № 2 — т. 1, часть 2). 111 24 ноября 1917 г. 1-й Всероссийский съезд моряков военного флота создал новый следственный орган морского ведомства — Верховную морскую следственную комиссию. Комиссию образовали 5 членов, избираемых съездом и ему подотчетных. Ими стали А. Куценко, С. Медведев, С. Настюшенко, В. Захаров, Т. Рвачев.
Комиссия состояла из следственной части и канцелярии. В дополнение к пяти избранным членам позже на должности служащих комиссии было назначено несколько следователей. Следователи назначались и увольнялись Коллегией Народного комиссариата по морским делам по представлениям комиссии и по соглашению с комитетом служащих при комиссии. Канцелярия образовывалась штатными наемными служащими.
Следствие велось следователями комиссии под руководством одного из членов. Некоторые дела, имеющие особую государственную важность, рассматривались совместно всей комиссией. По окончании следствия лицо, его проводившее, было обязано представить дело на рассмотрение комиссии, которая решала, направить ли его в суд на дорассмотрение или же прекратить. При составлении обвинения комиссия руководствовалась декретами рабоче-крестьянского правительства и теми прежними законами, которые не были отменены новой властью. (См.: Положение о Верховной морской следственной комиссии. РГА ВМФ. Ф. Р-5. On. 1. Д. 258. Л. 13-15).
Основной задачей Верховной морской следственной комиссии как нового высшего следственного органа являлась ликвидация всех прочих следственных комиссий и судебных органов морского ведомства и ведение неоконченных этими учреждениями следственных дел. Поэтому уже на одном из первых заседаний комиссии 29 ноября 1917 г. был поставлен вопрос о ликвидации Главного военно-морского судного управления и подведомственного ему Главного военно-морского суда. Эти учреждения были упразднены приказом № 75 по Народному комиссариату по морским делам от 2 декабря 1917 г. на основании п. 1 Декрета Совета народных комиссаров о суде. (См.: Систематический сборник постановлений по Народному комиссариату по морским делам с 25 октября 1917 г. по 31 декабря 1918 г. М., 1919. С. 356).
И.С. Шабловский как главный военно-морской прокурор и руководитель Главного военно-морского судного управления был одним из первых в числе уволенных служащих. Все незаконченные или не рассмотренные судом дела, которые велись в его ведомстве, были переданы следователям Верховной морской следственной комиссии.
Таким образом, Верховная морская следственная комиссия стала наследницей Главного военно-морского судного управления. Комиссия унаследовала кредит бывшего управления, его помещение, ряд сотрудников и следственные дела.
ПРИМЕЧАНИЯ
463
112 В документах название комиссии указывается по-разному: «Верховная морская следственная комиссия», «Морская верховно-следственная комиссия». Первое название — Верховная морская следственная комиссия — было официальным.
113 С самого начала своей работы Верховная морская следственная комиссия, членами которой были военные моряки, ощущала острый недостаток в опытных юристах. Поэтому после увольнения прежних служащих Главного военно-морского судного управления и Главного военно-морского суда некоторых из них комиссия вновь приняла на работу. В частности, в должности следователей комиссии продолжили свою работу бывший делопроизводитель Главного военно-морского судного управления присяжный поверенный И. Витецкий и бывший статский советник С. Савицкий.
114 Следствие по делу генерала Л.Г. Корнилова не было подведомственно Главному военно-морскому судному управлению, наследницей которого в ноябре 1917 г. стала Верховная морская следственная комиссия. Однако Шабловский как председатель Чрезвычайной комиссии по расследованию дела бывшего Верховного главнокомандующего в сентябре — октябре 1917 г. выделил помещение для своей комиссии в том же здании, где помещалось и возглавляемое им управление. Помимо этого, многие следователи его ведомства непосредственно принимали участие в расследовании дела «мятежного генерала».
В ноябре 1917 г., когда передавались дела Главного военно-морского судного управления, встал вопрос о существовании Чрезвычайной комиссии. По воспоминаниям Н.П. Украинцева, на основании частной договоренности членов комиссии (Н.П. Украинцева и P.P. Раупаха) с народным комиссаром Дыбенко следствие разрешено было продолжить, но уже в составе Верховной морской следственной комиссии. (См. воспоминания полковника Н.П. Украинцева. Документ № 1 — т. 1, часть 2).
Руководство следствием по делу Корнилова было поручено члену комиссии комиссару В. Захарову. В своих воспоминаниях Захаров (РГА ВМФ. Ф. Р-315) писал, что окончание «исторического дела» Корнилова является заслугой Верховной морской следственной комиссии и его лично. Таким образом, присоединение дела «мятежного генерала» к общему потоку следственных дел, ведущихся Верховной морской следственной комиссией, не было случайным с фактической точки зрения. Комиссия унаследовала дела, помещения (здание Адмиралтейства) и даже штатных сотрудников прежнего ведомства главного военно-морского прокурора Шабловского. Такое присоединение не было формальным. В «Положении о Верховной морской следственной комиссии» значилось, что комиссии «подведомственны все имеющие государственное значение дела о преступлениях и злоупотреблениях по морскому ведомству, совершенных как служащими морского ведомства, так и прочими гражданами, если последние причинили морскому ведомству убыток, причем Комиссия возбуждает уголовное преследование против всех без исключения виновных» (РГА ВМФ. Ф. Р-5. On. 1. Д. 258. Л. 14). Выступление генерала Корнилова вызвало широкий резонанс и на флоте. Возможно, именно это и позволило наркому Дыбенко присоединить дело генерала Корнилова к следственным делам Верховной морской следственной комиссии.
Заявление членов Комиссии Раупаха и Украинцева в Верховную морскую следственную комиссию (документ № 73 — т. 1) обозначило момент перехода следствия по делу генерала Корнилова в это ведомство. Так, Украинцев и Раупах продолжают использовать формальное название уже не существующей комиссии — «Чрезвычайная следственная», однако как к вышестоящей инстанции обращаются к Верховной морской следственной комиссии. Точно так же они продолжают подписываться как «член» и «и.о. председателя» этой Чрезвычайной комиссии. В дальнейшем следствие по делу Корнилова перестанет быть особой подкомиссией в комиссии, а образует лишь одно из направлений расследований Верховной морской следственной комиссии.
464

No comments:

Post a Comment

Note: Only a member of this blog may post a comment.