Вам под Вашей личной ответственностью остановить движение к Петрограду, отданное Вам смещенным Верховным главнокомандующим, и направить корпус не в Петроград, а по его оперативному назначению в Нарву Н.Р.18688. Министр-председатель Керенский».
Из ответов генерала Лукомского на соответствующие вопросы Комиссии видно", что после отказа генерала Корнилова сдать должность главнейшим распоряжением было указание генералу Крымову и князю Багратиону (начальнику Туземной дивизии) продолжать движение к Петрограду по железной дороге, а если это встретит затруднения, то походным порядком. Распоряжения в этом отношении генералом Корниловым отдавались через подполковника Пронина, но генерал Лукомский знает, что к Крымову на автомобиле выехал полковник Лебедев.
Полковник Лебедев был задержан в ночь с 29 на 30 августа у с. Медведь Новгородской губернии. При обыске полковника Лебедева у него было найдено"1: а) удостоверение его личности как штаб-офицера для делопроизводства и поручений Управления генерал-квартирмейстера при Верховном главнокомандующем17; б) отпечатанный на пишущей машине приказ 3-му конному корпусу за № 039 от 29 августа, 16 часов, с. Стрешнево следующего содержания: «§ 1. В ночь с 29 на 30 августа 1-ая Донская казачья дивизия, при которой буду следовать и я, двинется на север по дороге: Луга, Старая Долговка, Селище, Луги, Чаща, Новинка, Большие Слудицы, Веденское Устье, Мина. 30 — ночлег в с. Луги, 31 — в районе к северу от с. Мина штаба корпуса и дивизий в с. Мина. § 2. Туземной Кавказской дивизии от Оредежа идти походом на Ясень, Тесово, Бор, Лысцово, Глебово, Порожки, Большие Слудицы, Веденское Устье, куда подойти 31 августа. § 3. Уссурийской конной дивизии насколько возможно продвигаться по железным дорогам на Гатчину, а если это невозможно, то походом с тем, чтобы к вечеру 31 августа занять или Гатчину, или район к юго-западу от Гатчины (Кузнецово, Саварицы, Борницы). К вечеру 31 августа Туземной и Уссурийской дивизиям войти со мною в связь в селении Мина, дальнейшие указания будут даны из селения Мины»7. Приказ подписан генералом Корниловым71; в) написанное карандашом на листе бумаги, вырванной из полевой книжки, удостоверение следующего содержания: «Предъявитель сего Генерального штаба полковник Лебедев командирован в штаб Северного фронта для передачи пакета главнокомандующему и получения указаний, что подписью с приложением казенной печати удостоверяется». Удостоверение это подписано
1 Н.Р. — номер.
п Здесь имеется в виду показание А.С. Лукомского от 2—4 сентября 1917 г. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 14. Л. 50-69. Частично опубл.: Революционное движение в России... С. 428— 432). (См. документ № 40 — т. 2).
ш Протокол осмотра вещей и документов, отобранных при задержании у полковника Д.А. Лебедева, от 1 сентября 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 41-43 об. Документы, отобранные у полковника Д.А. Лебедева, см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15. Л. 34а-42. (См. также комментарии № 152, 153, 154 —т. 2).
i7 Удостоверение полковника Д.А. Лебедева от 17 августа 1917 г., подписанное генерал-майором Романовским, см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15. Л. 35.
7 Цитируется приказ № 039 по 3-му конному корпусу генерала А.М. Крымова от 29 августа 1917 г. Приказ см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15. Л. 39. (Опубл.: Революционное движение в России... С. 461).
VI В тексте ошибочно указано, что приказ подписан генералом Л.Г. Корниловым. Данный приказ подписан генералом A.M. Крымовым.
288
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
начальником штаба 3-го конного корпуса генералом Солнышкиным, имеет печать корпуса и помечено 29 августа 1917 года № Д. 24 из с. Заозерье1, г) Конверт серого цвета, адресованный главнокомандующему войсками Северного фронта «в собственные руки», и в нем записка на листке полевой книжки: «В настоящее тревожное время, когда события развертываются с чрезвычайной быстротой, мне нужна полная ориентировка, и я обращаюсь к Вам как ближайшему старшему начальнику. Мне необходимо знать, чего я должен держаться. Прошу ориентировать меня через подателя сего полковника Генерального штаба Лебедева. Генерал-лейтенант Крымов»11. д) Листок бумаги"1, на котором написаны адреса и номера телефонов следующих лиц: Персиной, Яцы-мирского, Виридарского, Дюс, Веденяпина, Щетинина, Головина, Зотова, Сидо, Шаталова, Ш.Т. Макрова и Якимовича. Против фамилии Дюс™, по-видимому сокращенной, указан адрес Дворцовая наб. 10, кв. 38, т. 556, 98 и е) телеграфная лента со следующим текстом, отпечатанным при помощи аппарата Юза: «Точка третье предписание было заготовлено Корниловскому полку, который теперь в Могилеве, почему я не передаю. Хорошо и полковник Кусон-ский у аппарата. Да здесь? Сейчас Клембовским отдано распоряжение: все приказания правительства и распоряжения без задержки передавать в армии запятая на вопрос одного лица тире даже позорящие Корнилова, он ответил и это доложите Романовскому. Полковник Лебедев. Сейчас доложу. Какие у Вас планы? Относительно дальнейшего вашего местопребывания?v — Сейчас уезжаю в Лугу и дальше — к Крымову, а потом в Петроград. А где в данный момент Крымов? — Здесь сказали, что в Луге, но наверное не знаю, предполагают, что дальше ГИНЗЫТ".
У апп[арата] полк[овник] Пронин.
Говорит полк[овник] Лебедев. Сейчас прибыл [в] Псков, конный корпус Крымова прошел к Луге, там задерживается, точно неизвестно, сейчас еду в Лугу прошу: 1) так как я забыл три приказа Корнилова взять с собой <ч.г. Корнилова взять с собой>та, то прошу передать их сюда по аппарату; 2) во Пскове связь Петрограда с фронтом продолжает действовать, необходим немедленный категорический приказ о прекращении ее; 3) <подб. оч.>У1П подробно вас о положении во Пскове сейчас ориентирует Плетнев; 4) ориентируйте меня, если что-нибудь новое и существенное и 5) 42-ой корпус в Финляндии на стороне Временного правительства, о чем есть1Х [...], о чем здесь есть телеграмма [...]. Ее доложите, что увидевшись с Крымовым возьму на себя и предложу ему дей-
I Удостоверение полковника Генерального штаба ДА. Лебедева от 29 августа 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15. Л. 36.
II Конверт, адресованный главнокомандующему Северного фронта, см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15. Л. 38 б. Записку генерала Крымова главнокомандующему войсками Северного фронта от 29 августа 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15. Л. 37.
III Указанная записка с адресами и телефонами в деле 15 не обнаружена. (ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15).
™ Здесь, вероятно, имеется в виду Дюсиметьер.
v Так в тексте. Возможно, следует читать: «— Какие у Вас планы относительно дальнейшего Вашего местопребывания? — Сейчас доложу». щ Так в тексте.
411 Здесь и далее в документе текст, заключенный в угловые скобки, по-видимому, напечатан ошибочно.
VI" «Подб. оч.» — возможно, следует читать: «подробно очень».
к Здесь и далее в документе отточием отмечен неразобранный зашифрованный текст.
ЧАСТЬ I. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
289
ствовать во всех отношениях решительно, в зависимости от обстановки, так как это необходимо. Здравствуйте, Дмитрий Антонович меня [...]. Меня удивляет, что Вы говорите, будто части 3-го конного корпуса только в районе Луги. У нас есть сведения от Крымова, что первая дивизия около Гатчины, Туземная же дивизия на станции Вырица, где и задержана (кажется, разрушили путь) точка. Приехал Николаевский, необходимо передать, чтобы действия начались завтрашний день и там и там, не исключая и Петрограда, это крайне необходимо, употребите все усилия, чтобы дать знать в Петроград. Я со своей стороны также приму меры, что касается связи Петрограда со Псковом, то ведь есть простые средства ее уничтожить, но я все же доложу об этом. В этом вопросе действуйте самостоятельно, те же меры нужно применять и на остальных направлениях, как мы с вами говорили точка Здесь у нас все в порядке, настроение бодрое. Приказы Вам переданы по аппарату. Что еще нужно Вам знать? Очень рад, что дивизии продвинулись далеко, я Вам сообщил только то, что узнал здесь, что части прошли Лугу. Приказ о связи необходимо отдать немедленно точка. Здесь нет реальных сил и идет двойная игра точка. Все сделаю, передайте приказы до свидания»1.
Полковник Дмитрий Антонович Лебедев, неоднократно спрошенный по настоящему делу, показал следующее11. С февраля 1917 года он состоял в Ставке Верховного главнокомандующего и работал в оперативном отделении Управления генерал-квартирмейстера. От 20 до 26 августа его в Ставке не было, так как в это время он находился в Петрограде, где имел свидание с приезжавшей из Перми его матерью. Вернувшись в Ставку 27 августа, полковник Лебедев узнал о назревающем конфликте между генералом Корниловым и Временным правительством. Вечером 27 августа в присутствии полковника Лебедева генерал Корнилов заявил, что с ним учинили провокацию, что он111 берет всю власть на себя и отдает приказание корпусу Крымова двигаться на Петроград. Так как с Крымовым связи не было по телеграфу и никто в точности даже не знал, где он в тот момент находился, то необходимо было поехать кому-нибудь и передать ему это распоряжение Корнилова. Выполнить это было приказано ему, полковнику Лебедеву, генералом Лукомским тогда же в присутствии Корнилова. Выбор пал на него как на совершенно свободного человека, только что вернувшегося в Ставку. На розыски генерала Крымова полковник Лебедев выехал из Могилева на автомобиле в пятом часу утра 28 августа. Данное ему поручение сводилось к следующему: разыскать Крымова, передать ему распоряжение занять своим корпусом Петроград. О том, что Крымов должен делать по занятии Петрограда, полковнику Лебедеву никаких указаний дано не было, очевидно, Крымову самому было известно, что он должен делать. Части корпуса двигались разными путями — по Виндаво-Рыбинской железной дороге и через Псков на Лугу. Часть же эшелонов ввиду железнодорожной путаницы, а может быть, противоречивых приказаний пошла на Нарву. Итак, надо было предпринять
1 Запись разговора по прямому проводу полковника Д.А. Лебедева с П.А. Кусонским и В.М. Прониным [не позднее 29 августа 1917 г.] см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 4. Л. 27, 27 об.
" Протоколы допросов полковника Д.А. Лебедева от 31 августа 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 29—31 об.; от 2 сентября: Там же. Л. 49—50 об.; от 9 сентября: Там же. Л. 119-121; от 11 сентября: Там же. Л. 122, 122 об.; от 4 сентября: Там же. Л. 149 об., 150. (См. документы № 78 (от 4 сентября); № 81 (от 2 сентября); № 82 (от 9 сентября); № 83 (от И сентября) — все т. 2).
111 Слово «он» вписано над строкой.
290
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
что-нибудь для того, чтобы поскорее соединить силы и восстановить связь этого корпуса со Ставкой, так как связь эта была потеряна. Не зная, где находится генерал Крымов, и предполагая, что он должен быть где-нибудь между Псковом и Гатчиной или во Пскове, где можно было об этом навести точную справку, полковник Лебедев прежде всего и поехал в Псков, куда прибыл
28 августа вечером. От штабных офицеров полковник Лебедев узнал, что генерал Крымов проехал на Лугу и в то время мог находиться где-либо за Лугой. Настроение во Пскове было какое-то неопределенное, там получались распоряжения из Могилева и из Петрограда, и в конце концов там сами не знали, кого именно слушаться.
Из Пскова полковник Лебедев вел беседу со Ставкой, изложенную в юзо-грамме. Предписания, о которых там говорится, были заготовлены перед самым отъездом полковника Лебедева из ставки о подчинении генералу Крымову трех воинских частей — Ревельского ударного батальона, находившегося в то время где-то на марше между Ревелем и Петроградом, Корниловского ударного полка, а третьей части полковник Лебедев не помнит. Затем во Пскове полковник Лебедев узнал, что там не выполняется приказание генерала Корнилова о том, чтобы к передаче по телеграфу принимались только его, Корнилова, распоряжения. Эту связь Пскова с Петроградом полковник Лебедев и имел в виду, указывая в разговоре, что необходимо эту связь прекратить. Убедившись, что связи с Крымовым нет, даже у Пскова, откуда можно было бы для него сноситься со Ставкой, полковник Лебедев решил, что нужно действовать самостоятельно, не ожидая указаний из Ставки, так как связи с ней не будет, а в зависимости от обстановки. После разговора со Ставкой того же 28 августа вечером полковник Лебедев выехал дальше на розыски генерала Крымова по направлению к Луге. Около Луга его встретил пост, выставленный Крымовым, который и указал, где находился его штаб, а именно в деревне Стрешневе, верстах в 7 или 10 от Луги. В деревню полковник Лебедев прибыл под утро
29 августа и передал Крымову распоряжение генерала Корнилова о движении на Петроград, на что Крымов ответил, что он фактически лишен возможности исполнить это распоряжение, так как у него корпуса нет — последний находился на железных дорогах, где-то высаживается, так что первым делом надо собрать и сосредоточить его силы. В тот момент у генерала Крымова было не более 8 сотен Донской дивизии.
Далее генерал Крымов объяснил, что помимо того, что корпус еще не собран, положение в том районе вообще изменилось в том смысле, что неожиданного захвата Петрограда нельзя было уже сделать как потому, что о движении на Петроград было уже повсюду известно, железные дороги повреждены, и можно двигаться к Петрограду только походным порядком; затем Лужский гарнизон находится в весьма нервном состоянии, и генерал Крымов умышленно не занял своими 800 казаками Луги в целях избежания столкновения, а остановился верстах в 15 от нее. Независимо от всего этого были получены сведения о том, что между правительством и Могилевом происходят переговоры, а при таковых обстоятельствах Крымов не мог взять на себя ответственности за1 открытие военных действий на путях к Петрограду. Поэтому Крымов со своей стороны просит полковника Лебедева направиться во Псков выяснить позицию главнокомандующего Северным фронтом, получить от него ориентировку и по возможности переговорить по прямому проводу со Ставкой и получить оттуда указания. В то же время полковник Лебедев должен был ориен-
1 Предлог «за» впечатан над строкой.
ЧАСТЬ I. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
291
тировать Ставку о том, в каком положении находился корпус генерала Крымова. Ввиду этого полковник Лебедев выехал из штаба генерала Крымова часов в пять в тот же день, причем подвез с собой до линии железной дороги одного офицера, которому дано было поручение разыскать по линии железной дороги части Туземной дивизии и передать им распоряжение о сосредоточении в определенном месте.
Повернув в пути от станции Передольской в сторону, где можно достигнуть шоссе Новгород — Псков, полковник Лебедев, проезжая поздно вечером через село Медведь, был там задержан. В первом протоколе допроса полковника Лебедева, вслед за той ее частью, которая заключается его собственноручной подписью, имеется следующая приписка: «На вопрос, какими связями и что должны были дать адреса лиц в Петрограде, полковник Лебедев заявил, что ему эти адреса были даны лицом, которое он отказывается назвать. Также ему было известно назначения и цель адресатов, но что-либо об этом полковник Лебедев категорически отказался показать»1. Под этой припиской надпись: «Допросил комиссар» — подпись неразборчива.
В течение дней 29, 30 и 31 августа в различных эшелонах корпуса генерала Крымова под влиянием агитации происходили суждения казаков о поведении их начальства, причем в некоторых случаях выносились резолюции, обвиняющие отдельных офицеров в «контрреволюционности», причем офицеры эти арестовывались и доставлялись в Петроград. Чрезвычайной комиссии известны следующие резолюции. 1) «Постановление № 27. Общее собрание 1-го Нерчинско-го полка постановило: арестовать войскового старшину Кудрявцева за то, что обозвал приказного Седякина «провокатором» в то время, когда последний отстаивал Временное правительство, и в подозрении войскового старшину Кудрявцева в участии в контрреволюционном заговоре»11. 2) «Пожовой комитет 1-го Амурского казачьего полка, выслушав обвинения против офицеров от казаков полка, собравшихся на митигне, постановил арестовать следующих лиц: подполковника Полковникова, войскового старшину Китайского, подъесаула Слюсарева, Шульгина, сотника Бородина, Савицкого, хорунжего Лобкова, Матвеева и прапорщика Спевака, дабы пресечь их вредную деятельность»111.
Вредная деятельность названных офицеров изложена в протоколе следующим образом: «На митинге обсуждался вопрос по делу контрреволюционных выступлений офицеров 1-го Амурского казачьего полка, агитирующих в пользу дерзко восставшего против Временного правительства генерала Корнилова. Слышавшие казаки и урядники названного полка подтверждают, что подъесаул Шульгин высказывался даже поддерживать генерала Корнилова и всячески старался внушить суть воззвания генерала Корнилова, а хорунжий Матвеев говорил в частной беседе, что военный министр Керенский жулик 96 пробы. Сотник Бородин в беседе с рабочим Василием Михайловым на вопрос В. Михайлова «сколько вас едет», сказал, что 90 тысяч, около двух корпусов, и еще, присутствуя на митинге рабочих завода Нарвской мануфактуры, якобы мимоходом идя за паровозом по приказанию начальника эшелона с вахмистром Баркиным, когда
I Цитируется протокол допроса Новгородским Советом рабочих, солдатских и крестьянских депутатов Д.А. Лебедева от 31 августа 1917 г. Протокол см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 29-31 об.
II Цитируется постановление общего собрания 1-го Нерчинского полка от 31 августа 1917 г. Постановление см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 76, 76 об.
III Цитируется постановление полкового комитета 1 -го Амурского казачьего полка от 31 августа 1917 г. Постановление см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 118, 118 об.
292
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
на митинге говорились речи по делу Корнилова рабочими, то он горячо протестовал с председателем митинга членом Совета С и РД Дерюгиным. Хорунжий Лобков сказал: «Керенский править страной не может и он ведет ее к гибели слабой властью». Урядник Михайлов на сотника Савицкого показал, что «когда мы были в Ямбурге в качестве делегации, в которой не участвовал Савицкий, последний вел долгие прения с председателем собрания по делу министра-председателя Керенского, что он взялся не за свое дело, управлять страной он не может, и мнения его склонны в сторону Корнилова». По делу прапорщика Спевака дает показания приказный Карчкин: «Когда мы были в дивизии, то начальник дивизии передал им какие-то воззвания, как видно генерала Корнилова. Названный прапорщик читал эти воззвания и подтверждал, что может быть мы не поняли, то может еще раз прочесть. Мы сказали, что довольно».
По делу войскового старшины Китайского дает показания казак Никифоров, что войсковой старшина Китайский сказал, что, может быть, не дадут нам паровоза, тогда мы должны все-таки ехать на сколько будет можно походным движением к Петрограду. Фельдшер Мымников показал слова Китайского: «Корнилов — казак и верный сын казачества, и как на закате преклонных лет родине изменить не может». Это он говорил в частной беседе. Казак Дунгов показал, что вчера подъесаул Слюсарев в частной беседе со мной сказал: «Нахожу генерала Корнилова правым, и партия казаков действует вполне правильно». Урядник Савватеев по делу подъесаула Слюсарева показал, что «когда я пришел со станции с телеграммой, то я эту телеграмму не объявил от Временного правительства, он мне сказал: «Вы не читали воззвания Корнилова, идите и прочитайте». Я ему сказал, что не намерен и не нахожу нужным читать, после чего я объявил телеграмму Временного правительства казакам. Казаки полка предъявили обвинение командиру полка, почему командир полка взял самовольно на станции Нарва-1 паровоз силой и приказал взводу казаков взять пулеметы на головной паровоз и прицепленный вагон, и куда он ехал, почему не объявил казакам цель нашей поездки. Почему командир Нерчинского полка приказывал обязательно взять с собой пулеметы, говоря, что могут дорогой на вас напасть большевики. Хотя казаки и протестовали против этого»1. Показывают урядники] Михайлов и Савватеев «и III) На общем собрании 6-ой и 9-ой Кубанских казачьих батарей, бывшем 30 августа в 20 час. по случаю прибывшего делегата казака Терского казачьего войска Шамшина от Совета Союза казачьих войск, был заслушан доклад его о последних событиях Петрограда и о положении, занятом Советом Союза казачьих войск. Казак Шамшин на вопросы о Совете Союза казачьих войск отвечал: «Совет союза казачьих войск не принял определенной резолюции и поэтому разбился на два убеждения. Из них первое было за генерала Корнилова, второе — за Временное правительство. Совет постановил послать к Временному правительству за разрешением делегировать к Корнилову представителей Совета с тем, чтобы уладить конфликт. Временное правительство сперва радушно отозвалось на просьбу Совета, но потом запретило всякие сношения с Корниловым. 29 августа в Ставке ходили слухи о том, что Совет будет арестован Временным правительством. В настоящее время я ничего не знаю». На вопрос о его взглядах он неоднократно высказывался, что его мнение всецело на стороне генерала Корнилова. Его несколько раз переспрашивали, он все же стоял на своем, опираясь на свободу политических убеждений. Кроме этого Шамшин, будучи представителем Терского войска, возражая, го-
1 Цитируется протокол заседания общего полкового собрания 1-го Амурского казачьего полка от 31 августа 1917 г. Протокол см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 116-117.
ЧАСТЬ I. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
293
ворил, что он терец, является представителем этого войска и вовсе не заинтересован в убеждениях кубанских казаков, чем намеренно сеял рознь между кубанцами и терцами. Общим собранием 6-ой и 9-ой Кубанских казачьих батарей единогласно было постановлено: арестовать названного делегата»1.
Перечисленные офицеры по поводу своего ареста объяснили следующее. Войсковой старшина Кудрявцев11 действительно назвал приказного Седякина провокатором, причем было это так. 30 августа прибыли из Петрограда делегаты, которые были посланы туда командиром полка. Созвали полковой и сотенной комитеты, и после объяснений делегатов Седякин спросил, не известно ли войсковому старшине Кудрявцеву, что выступление Корнилова поддерживалось Союзом офицеров. Войсковой старшина Кудрявцев ответил, что если, как можно судить по газетам, отдельные части Союза и замешаны в этом деле, то нельзя из-за этого бросать обвинений всему Союзу. Затем он стал объяснять свою деятельность на офицерском съезде при организации Союза. После этих объяснений Седякин сказал, что это «пустозвучие». Войсковой старшина Кудрявцев заметил, что надо быть вежливее в своих выражениях, а когда завязался спор, то назвал Седякина «провокатором». Тогда под давлением Седякина, который даже не состоял членом Комитета, было составлено постановление, в котором инцидент был изложен в совершенно ложном свете, а именно, было сказано, что в то время, когда Седякин поддерживал Временное правительство, войсковой старшина назвал его провокатором.
Командир 1-го Амурского казачьего полка войсковой старшина Полковников показал111, Что 28 августа со станции Нарва-П он отправил делегацию в Петроград. В тот же день в 1 час 30 м. дня в Нарву прибыл третий эшелон его полка и привез приказание начальника дивизии идти на Ямбург, Красное Село, если же железнодорожное начальство откажет в паровозах, то брать их силой. При невозможности двигаться по железной дороге разгрузиться и к вечеру сосредоточиться в гор. Ямбурге. Это приказание, как выяснилось, было получено в штабе дивизии из Северного фронта, то есть из места пребывания вновь назначенного главнокомандующего. Ввиду этого войсковой старшина Полковников взял паровоз от поджидающего эшелона и продвинулся до станции Ямбург, забитой эшелонами, и так как дальнейшее движение было невозможно, то, согласно приказу начальника дивизии, разгрузился и стал по квартирам в гор. Ямбурге, а остальные эшелоны остались на станции Нарва-И.
В ночь на 31 августа вернулся офицер, посланный в Петроград, и сообщил предписание управляющего Военным министерством Савинкова о вызове командиров частей в Петроград, а также инструкцию казакам и офицерам Уссурийской конной дивизии о том, что если начальники не исполнят этого приказания, то доставить их в Петроград силой или судить на месте военно-революционным судом. Войсковой старшина Полковников в тот день выехал в Петроград.
I Цитируется постановление общего собрания 6-ой и 9-ой Кубанских казачьих батарей [не ранее 29 августа] 1917 г. Постановление см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 172.
II Протокол допроса войскового старшины 1-го Нерчинского казачьего полка П.Е. Кудрявцева и командира Кавказского туземного конного корпуса Д.П. Багратиона от 3 сентября 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 78-83 об. (См. документ № 72 - т. 2). 2 сентября 1917 г. в Петроградском окружном суде было допрошено еще 7 человек и составлен один протокол допроса. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 55-62 об.).
III Протокол допроса войскового старшины 1-го Амурского казачьего полка Г.П. Полков-никова от 2 сентября 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 59 об. — 60 об. (См. документ № 71 — т. 2).
294
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
Хорунжий Матвеев показал1, что во время стоянки на Нарве-П пришло кор-ниловское воззвание, в котором Корнилов приглашает Временное правительство в Ставку. По распоряжению начальника дивизии воззвание было прочитано по сотням. Об отрешении Корнилова от должности точных сведений еще не было, а были только слухи. По поводу воззвания началась с казаками частная беседа, и когда один из казаков сказал, что Корнилов изменник и подлец и что он на немецкие деньги бежал из плена, хорунжий Матвеев возразил, указав на то, что осуждать его у нас нет данных, «мы не знаем еще может быть и Керенский окажется изменником 96 пробы».
Вообще в это время пошли митинги, на митингах принимали участие рабочие, посторонняя публика, они призывали казаков не верить офицерам, убеждая казаков, что офицеры —это изменники и контрреволюционеры и т.п., и под влиянием такой проповеди несколько офицеров было арестовано казаками, собственно без всякого повода, совершенно зря.
Из показания подъесаула Слюсарева видно", что он был арестован за то, что какой-то казак доложил комитету, что подслушал фразу из разговора подъесаула Слюсарева с другим офицером, которому он будто бы сказал, что «Корнилов был прав, а кадеты поступили правильно». Действительно ли подъесаул Слюсарев сказал такую фразу, и по какому поводу она была произнесена, он совершенно не помнит.
Подпоручик Черкез"1 был арестован по следующему поводу. Вечером в Ям-бурге в тот день, когда у них был полковой комитет, он продошел к группе солдат, причем кто-то из них сказал ему, что известие о падении Риги есть провокация со стороны Корнилова, который хочет очернить солдат для того, чтобы доказать, что ему нельзя давать такой широкой свободы и, основываясь на этом, вводить репрессивные меры по отношению к солдатам. Будучи вообще нервным человеком и особенно под влиянием последних событий подпоручик Черкез сказал, что говорить так может только провокатор, а слушают и верят подобным речам — бараны.
Обстоятельства движения Кавказской туземной дивизии с достаточной полнотой изображаются в показаниях чиновника военного времени делопроизводителя штаба дивизии Данилова™ и мл. унт[ер]-оф[ицера] команды связи той же дивизии Новикова, причем Данилов оговаривается, что он может говорить о настроениях солдат русского происхождения дивизии, тогда как туземцы Кавказа считались настроенными реакционно. Летом до переброски на север дивизия стояла в Подольской губернии. Переброска началась 11 августа. Сначала совершенно ничего не знали, куда и зачем везут дивизию, по мере же того, как приближались к Ново-Сокольникам, стали говорить как между солдатами, так и
I Протокол допроса хорунжего 1-го Амурского казачьего полка М.В. Матвеева от 4 сентября 1917 г.см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д.29. Л.90, 90 об. (См. документ №69-т.2). 4 сентября 1917 г. в Петроградском окружном суде было допрошено 8 человек и при этом составлен один протокол. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 84-92).
II Протокол допроса подъесаула 1-го Амурского казачьего полка Ф.А. Слюсарева от 4 сентября 1917 г.см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д.29. Л.91, 91 об. (См. документ №69-т.2).
III Протокол допроса начальника радиоотделения Уссурийской конной дивизии подпоручика П.М. Черкеза от 7 сентября 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 112-113. (См. документ № 74 — т. 2).
w Протокол допроса чиновника военного времени Кавказской туземной дивизии Н.В. Данилова и мл. унтер-офицера команды связи Кавказской туземной дивизии И.К. Новикова от 6 сентября 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 101-105 об. (См. документ № 70 — т. 2).
ЧАСТЬ I. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
295
среди офицеров, что их двигают на Петроград. В Ново-Сокольники прибыли между 16 и 18 августа и простояли там дней пять, а затем числа 21 или 22 передвинулись на ст. Дно. 27 августа в штабе дивизии была получена телеграмма от управляющего Министерством] путей сообщения Ливеровского, в коей была приведена телеграмма А.Ф. Керенского, и копия телеграммы Корнилова за № 563. Телеграммы были объявлены в приказе по дивизии. В тот же вечер к свидетелю обратился начальник штаба дивизии полковник Гатовский и спросил, как его настроение. Данилов ответил, что он полагает, что в Петрограде происходит борьба и вопрос еще не решен, на чьей стороне будет верх.
В то же время полковник Гатовский говорил, что в Петрограде все спокойно и что получена телеграмма Керенского, что их дивизии в Петрограде делать нечего. Однако полковник Гатовский выражал недоумение, почему министр-председатель не делает распоряжений относительно дивизии через Верховного главнокомандующего. Далее он выражался в том смысле, что если его Верховный главнокомандующий не слушается, то значит Керенский не пользуется достаточным авторитетом и доверием, власть его слишком слаба, и потому она должна быть передана в более сильные руки, а именно в руки Корнилова, который не посягает на свободу. Еще полковник Гатовский говорил про Керенского, что он кокаинист и морфинист, что он помещается во дворце и спит на кровати Александра III и т.п. Спросил, между прочим, про настроение в команде. Тогда же ротмистр Максимович говорил, что обнаружено, что в Стокгольме находится отделение германского генерального штаба, которое работает с нашими большевиками. Открытие это, по его словам, было сделано в Петрограде капитаном Генерального штаба Никитиным, ранее состоявшим адъютантом в штабе их дивизий. 28 августа штаб дивизии выступил на ст. Дно для погрузки. По пути на станцию чиновник Павлов говорил Данилову, что он видел у полковника Гатовского план города Петрограда с отметками, сделанными на нем синим карандашом, причем полковник Гатовский говорил ему по секрету, что штаб их дивизии в Петрограде будет расположен на Знаменской площади.
На станции Данилов достал номер «Известий Петроградского СС и РД» от того же 28 августа224 и стал его читать собравшимся на станции солдатам. Об этом было сообщено кн. Багратиону, тот просмотрел газету и, заметив, что там, между прочим, говорилось о назначении его помощником военного министра, сказал: «Вот вам уже первая ложь — я на станции Дно, а в газете говорится, будто бы меня назначили помощником военного министра». Основываясь на этом, кн. Багратион стал доказывать слушателям, что вообще в газетах содержатся неверные сведения, и старался вызвать недоверие к сведениям, заключающимся в прочитанной газете, а Данилову затем сказал: «Раньше чем читать такую газету массе, надо бы прежде самому прочитать ее и усвоить ее содержание про себя». Потом, пригласив Данилова к себе в купе, кн. Багратион сказал: «Министр-председатель окружен большевиками, не дающими ему полностью осуществлять власть, а так как большевики работают совместно с немцами, то и надо сделать так, что министра-председателя вырвать из рук и дать возможность генералу Корнилову создать новое правительство по его, Корнилова, выбору и усмотрению». При этом кн. Багратион убеждал Данилова в том, что выступление генерала Корнилова ведет к спасению отечества и что на свободу генерал Корнилов не посягает. Между тем среди солдат возникло брожение, и постепенно росло убеждение в том, что их ведут на Петроград для свержения Временного правительства. На следуюидий день утром на ст. Чолово сошлось 4 эшелона. Был созван временный комитет, который постановил: 1) эшелоны остановить и вперед не двигаться, пока не будет получено приказание от Вре-
296
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
менного правительства; 2) выбрать две партии делегатов и отправить в оба конца линии для оповещения замыслов начальства против Временного правительства и для немедленного созыва комитетов всех частей дивизии; и 3) потребовать от кн. Багратиона дать телеграмму впереди находящимся эшелонам, чтобы они остановили движение вперед и не предпринимали бы никаких действий против войск Временного правительства. Уполномоченным от комитета к кн. Багратиону ходил Припутневич, и телеграмма такая была дана1. Когда 30 августа были собраны делегаты всех комитетов, то состоялось корпусное совещание на той же станции Чолово, на котором была избрана делегация в Петроград для заверения Временного правительства в преданности дивизии. В состав делегации вошел и Данилов. В пути от станции Дно, на станциях к князю Багратиону являлись дежурные офицеры и о чем-то докладывали. Князь Багратион ездил в Ставку еще из Подольской губернии и возвратился 17 августа, а затем со станции Дно. На станции Дно в штабе был и генерал Крымов.
Из показания Новикова видно, что 27 августа, когда в Штабе были получены телеграммы Ливеровского и Корнилова, то, по словам двух солдат, офицеры кричали в штабе: «Да здравствует Корнилов, долой Временное правительство, да здравствует монархия!» Потом еще один солдат показывал Новикову списанную им, по его словам, в штабе дивизии телеграмму следующего содержания: «Главковерх приказал комкору 3-го конного, начдивам Уссурийской, Донской и Туземной высадиться между Гатчиной и ст. Александровской и в конном строю двигаться к Петрограду в полном боевом порядке к Нарвской, Московской и Невской заставам. В случае обстоятельств, мешающих выполнению плана, главковерх приказал старшему генералу в чине принять на себя командование корпусами и дать сражение войскам Временного правительства»225. Были слухи, что полковник Гатовский собирается арестовать председателя командного комитета и откомандировать несколько солдат штаба. Когда эти слухи дошли до упомянутых лиц, они 28 августа утром скрылись, и сведений о них нет до настоящего времени. Один из солдат службы связи говорил Новикову, что кн. Багратион дал дежурному телефонисту на ст. Дно 27 августа 25 рублей за то, чтобы тот не передавал никаких секретов посторонним. Вечером 27 августа их команды хотели арестовать офицеров, но комитет удержал от этого выступления. В тот же вечер по распоряжению начальника службы связи нужно было выключить все линии из коммутатора и соединить напрямую начальника штаба со станцией Дно. Делалось это для того, чтобы телефонисты не могли подслушать разговор. Разговор, однако, был подслушан. Велся он на французском языке. Полковник Гатовский сообщил, что впереди находящихся эшелонов линия разобрана, и запрашивал, во сколько времени отправились погруженные эшелоны. При этом полковник Гатовский советовал порвать с Петроградом. Во время погрузки на ст. Дно подполковник кн. Дадиани вел агитацию против министра-председателя в том смысле, что Керенский морфинист, кокаинист, женат на немке, не пользуется доверием большинства населения и потому не может управлять страной. В пути на том паровозе, который должен был везти корпусный эшелон, в котором следовали начальник дивизии и начальник штаба, находился офицер и четыре всадника, сторожившие машиниста. Их эшелон дальше ст. Чолово не двигался. Полковник Гатовский пошел было на телеграф,
1 Имеется в виду телеграмма генерала Д.П. Багратиона начальнику 1-й Кавказской туземной конной дивизии со станции Чолово о приостановке движения частей дивизии на Петроград от 30 августа 1917 г. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. Оп.1. Д. 15. Л. 28. Опубл.: Революционное движение в России... С. 470). Текст телеграммы приведен ниже в документе.
ЧАСТЬ I. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
297
но Новиков предупредил его и приказал телеграфистам запереть телеграф, что и было исполнено. На станции Чолово был собран комитет, потребовавший, между прочим, от кн. Багратиона распоряжения о том, чтобы прекратить всякие действия против Временного правительства. В это время чиновник Данилов открыто встал на стол1, говорил, что они идут для свержения Временного правительства и для пролития братской крови, и в то же время призывал к спокойствию, к разумным действиям и предотвращению пролития крови. Ввиду общего требования всех солдат кн. Багратион согласился дать телеграфное распоряжение о приостановлении продвижения эшелонов вперед и о том, чтобы не предпринимать враждебных действий против Временного правительства.
Мл. унт.-оф. из вольноопределяющихся Припутневич показал11, что кн. Багратион на ст. Чолово, выслушав требование комитета о приостановлении движения, сначала отказался дать такое распоряжение от своего имени ввиду того, что командиром корпуса является не он, а Крымов, и уже после того, как Припутневич ушел, кн. Багратионом распоряжение это было подписано.
Наконец, о движении Донской дивизии дает весьма пространные объяснения прапорщик 15-го Донского казачьего полка Краснушкин111. Он свидетельствует, что на походах нередко бывало так, что никто не знал о цели и направлении движения полка. Это вызывало недовольство и офицеров и казаков, но сознание необходимости сохранения военной тайны примиряло с неудобствами такого рода неизвестности. В августе их полк был оттянут из окрестностей Тарнополя к Проскурову. В это время говорилось о возможности переброски их на Северный фронт, где немцы готовятся к серьезным боям. Ничего определенного, однако, не говорилось. Вскоре их спешно нагрузили и отправили. Точно место стоянки не указывали, но в полку стало известно, что их перебрасывают к Петрограду. Ходили даже разговоры, что их полк хотят двинуть к самому Петрограду для защиты его. Говорили это казаки, которые всегда раньше офицеров узнавали или даже угадывали о направлении. Объясняется это тем, что телефонисты казаки или казаки, служащие в штабах, быстро разбалтывают среди товарищей те отрывки разговоров, которые они слышат в штабах. Числа 18 или 19 августа полк дошел до Пскова, причем еще в дороге комендант какой-то станции сказал, что маршрут их изменен. Во Пскове и окрестностях расквартировались. Дня через два после этого до них дошли сведения, что Рига сдана и 12-ая армия отступает.
В газетах псковских еще ничего не было, а ходили слухи, что армия бежит и что германцы далеко продвинулись за Ригу. В то же самое время прошел слух, что в Петрограде большевики устроили демонстрацию по случаю падения Риги и кричали «да здравствует Германия». Слухи эти как бы подтвердились, потому что одна бригада их дивизии была выдвинута вперед для поимки дезертиров. Все сильно волновались, настроение в полку было подавленное, бесконечно жалели Ригу и думали, что Петрограду грозит опасность от надвигающихся гер-
I Так в тексте.
II Протокол допроса младшего унтер-офицера Кавказской туземной конной дивизии Г.Ф. Припугневича от 4 сентября 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 88-89. (См. документ № 69 — т. 2). 4 сентября 1917 г. в Петроградском окружном суде было допрошено 8 человек и составлен один протокол. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 84-92).
III Протокол допроса прапорщика 15-го Донского казачьего полка 4-й сотни К.К. Крас-нушкина, подпоручика 245-го пехотного Бердянского полка П.А.Мальцева, прапорщика 246-го пехотного Бахчисарайского полка Б.А. Мещерякова от 2 сентября 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 63-72.
298
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
манцев. Вместе с тем были неприязненно настроены по отношению к большевикам за неуместный восторг по случаю национального несчастия. В это же время от их дивизии были посланы дивизионным комитетом делегаты в Союз казачьих войск по чисто казачьим делам.
В ту пору из газет они узнали, что Корнилов поставил ряд условий Временному правительству, которое условия эти приняло, но решило одни из них осуществить сейчас же, а другие несколько позже. Какие именно это были условия, в газетах не было написано, но они просто думали — все, что предпринимается Временным правительством совместно с Корниловым, будет клониться к пользе, а не к вреду России. Один из приказов Корнилова, вышедший с одобрения министра-председателя Керенского, о возобновлении занятий226 был встречен с большим одобрением, так как все чувствовали, что это восстановит боеспособность армии. Однако некоторые казаки отнеслись к приказу с большим осуждением, объясняя это тем, что, де, мол, этот приказ — возвращение к старому режиму, потому что только при старом строе были занятия и связанная с занятием строгая дисциплина.
26 августа в 9 часу вечера приехал в полк вестовой с приказанием немедленно выступить на станцию на погрузку, кинув весь сотенный обоз и забрав с собой на три дня фуража и продовольствия. Куда и зачем двигаемся, по обыкновению сказано не было. Даже более того, когда на станции стали спрашивать коменданта, куда они поедут, то он отвечал, что пока ничего не известно, что он сам даже не знает, в какую сторону будет направлен эшелон. Часов около 5 утра 27 августа штабом полка были розданы карты местности от Ревеля до Петрограда, и это1 дало повод думать, что полк отправляется на север. Полк тронулся из Пскова лишь утром 27. Перед эшелоном, с которым ехал прапорщик Крас-нушкин, отправился только один эшелон штаба корпуса, причем, кажется, комендант станции сказал, что штаб корпуса имеет назначение остановиться в Гатчине. В самый момент отхода эшелона прапорщика Краснушкина в вагон вскочил подъесаул Васильев, ездивший в Петроград делегатом. Он передал, что в Петрограде все спокойно, высшие власти вполне уверены, что немцы не дойдут до Петрограда, но в Петрограде ходят слухи, будто на 27 большевики назначили какое-то выступление. Когда прапорщик Краснушкин проснулся, то оказалось, что его эшелон идет по пути на Нарву, а где находятся другие эшелоны — неизвестно; думал, что они идут сзади. Среди казаков и офицеров было некоторое недовольство тем, что по пути не было запасено продовольствия и фуража и даже не везде была горячая вода. За весь день ни один эшелон их не нагнал. На следующее утро (28) встали на разъезде Комаровка. Паровоза у эшелона не было, и начальник разъезда сказал, что паровоз ушел на отдых в Нарву, находящуюся верстах в трех. Никто ни о чем не беспокоился. Но к 12 часам вышел весь фураж. Лошади стали грызть дерево, продолжительность остановки была необъяснима, и казаки стали приставать с расспросами, зачем мы здесь стоим и что надо двинуться до какой-нибудь станции, где можно будет все достать. Начальник эшелона переговорил с начальником разъезда, и тот заявил, что паровоза давать не приказано начальником службы тяги, что на станции Нарва есть продовольственный магазин, но сена там нет, но что впереди в Ямбурге все есть. Казаки стали волноваться и браниться: «С казаками, мол, не церемонятся и не обращают внимания на то, что лошади могут от голода сдохнуть». Казаки окружили начальника станции и начали его распраши-вать, почему мы стоим. Расспросы эти, однако, не носили характера насилия
1 Слово «это» впечатано над строкой.
ЧАСТЬ I. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
299
над начальником станции. В это самое время начальник эшелона передал всем, что случайно сюда на станцию звонил начальник эшелона 10-го Донского казачьего полка и передал, что командир 13-го Донского полка именем начальника дивизии приказал во что бы то ни стало продвигаться вперед в Гатчину, указав, что передовым эшелоном задерживается движение остальных. Тогда начальник разъезда показал телеграмму, никем не удостоверенную, что Корнилов смещен за измену и что движение эшелонов к Петрограду прекращается, а население призывается к спокойствию. Ввиду этого старший в эшелоне отправил прапорщика Краснушкина и члена полкового комитета в Нарву-П к эшелону 10-го полка узнать, в чем дело. Оказалось, что у того эшелона тоже нет паровоза, но что о телеграмме Керенского им ничего не известно, и начальник станции уверял, что он никакой телеграммы не получал. Начальник станции выдал прапорщику Краснушкину копию телеграммы от командира 13-го полка и засвидетельствовал ее своей подписью и печатью. Тут же на станции Нарва-Н оказался эшелон Уссурийской дивизии с паровозом, и уссурийцы заявили, что все их эшелоны свободно продвигаются вперед, при этом они и в действительности поехали вперед на ст. Комаровку. Со своей стороны прапорщик Краснушкин, рассказав членам полковых и сотенных комитетов и офицерам эшелона 10-го полка содержание телеграммы министра-председателя Керенского, уехал к своим. По возвращении к своим старший в эшелоне огласил казакам приказ начальника дивизии, и всеми вместе было решено продвинуться вперед, если не до самой Гатчины, то, во всяком случае, до такого места, где бы можно было все достать для пропитания. Снова запросили у Нарвы паровоз, и снова им отказали. В это время пришел поезд и с ним комендант станции Нарва, который сказал, что действительно телеграмма Керенского получена на ст. Нарва и, кроме того, что есть сведения, что впереди у Гатчины разбираются пути, но что все-таки эшелону прапорщика Краснушкина лучше продвинуться вперед до Ямбурга, где можно все достать и лучше осведомиться о всем происходящем. В это время на станции было несколько поездов. Начальник станции распорядился паровоз молочного поезда прицепить к их эшелону, и они тронулись. До отхода поезда прапорщик Краснушкин говорил с 2—3 с пассажирами1 пришедшего из Петрограда поезда, и они сказали, что путь свободен и в Петрограде все спокойно. Когда эшелон пришел в Ямбург, то солдаты гарнизона передали казакам печатные листки от Совета Р и СД в Ямбурге с дословным повторением телеграммы Керенского. Эти листки были вновь прочитаны казакам, собранным по приказанию старшего в эшелоне (войсковой старшина Еманов), с предложением обсудить их содержание по командам.
Офицеры разошлись по командам и на вопросы казаков, что делать, советовали проявить всемерную осторожность и, во всяком случае, воздержаться от всяких выступлений. Казаки поддерживали эту мысль, говоря, что не хотят зря проливать братскую кровь. События происходили при таком подъеме нервов, что прапорщик Краснушкин уже не помнит, по чьему почину было решено послать делегацию в Петроград в Союз казачьих войск и Временному правительству с целью получить какие-либо приказания и осветить события. Делегаты тотчас же уехали. В этот же день стоящий в Ямбурге полк пехоты устроил митинг, на котором прежде всего хулилось казачество, а затем, при участии местной жительницы Цейлин, прививалась казакам мысль о том, что во всем виноваты офицеры и что они все знали. Тут настроение резко ухудшилось, и, чтобы избежать каких-либо недоразумений, а вместе с тем чтобы дать покой лошадям,
1 Так в тексте. Слова «с пассажирами» впечатаны над строкой.
300
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
войсковой старшина Еманов, согласно указаниям начальника Уссурийской дивизии, приказал разгрузиться и ехать в деревню Кобыляки в 12 верстах от Ям-бурга и в 8 верстах от Нарвы на стоянку. Затем уже в Кобыляках к в[ойсковому] ст[аршине] Еманову и прапорщику Краснушкину, остановившимся в одной комнате, пришел урядник Мельников и рассказал, что урядник Гуров, вообще всегда питавший неприязнь к офицерам и всегда старавшийся возбудить казаков против командного состава, по дороге в Петроград заявил, что он «порешит офицеров», несмотря на уговоры его, Мельникова, и Дарищева не делать этого, так как офицеры совсем не виноваты. Гуров не послушал товарищей и в Петрограде донес на неблагонадежность войскового старшины Еманова, прапорщика Краснушкина и еще двух офицеров, причем неблагонадежность прапорщика Краснушкина заключалась в том, что он до войны был присяжным поверенным и кончил университет.
В результате этого доноса прапорщик Краснушкин должен был явиться в Петроград для дачи объяснений. Ранее того у него с Гуровым было немало столкновений. Гуров на митингах и собраниях ставил дело так, что, по его мнению, существуют только законы, изданные Временным правительством, а во всем остальном следует самим собраниям, митингам и комитетам вырабатывать законы, лишь бы они не противоречили Временному правительству. Прапорщик же Краснушкин как юрист, и притом единственный в полку, конечно, не разделял этого взгляда и всегда возражал Гурову, утверждая, что все старые законы, за исключением прямо отмененных, подлежат беспрекословному исполнению. И еще раз прапорщик Краснушкин сильно корил Гурова при казаках за то, что тот расхваливал казакам местных жителей, устроивших самосуд над 70-летним стариком, укравшим снопы овса у соседа.
Начальствующие лица конного корпуса, двигавшегося к Петрограду, дали следующие объяснения. Бывший командир Кавказской туземной дивизии, приказом Верховного главнокомандующего от 22 августа переформированной в корпус, кн. Багратион показал1, что фактически переформирование еще не осуществлено и боевая сила дивизии выражалась цифрой 1350 шашек, причем в дивизии не хватало 600 винтовок, 1000 пик и 500 шашек. Телеграмму о том, что оружие находится во Пскове и ожидает приемщика, кн. Багратион получил только 31 августа (телеграмма в деле)11. В августе дивизия стояла недалеко от Проску-рова. 8 августа был получен по инстанциям приказ от Верховного главнокомандующего о том, чтобы отправляться в Проскуров и грузиться для переезда по новому назначению, но по какому именно, не было указаний. После повторных депеш о том, чтобы грузиться во что бы то ни стало, погрузка состоялась 10 и 11 августа, и началась переброска на север. 12 августа князь Багратион явился в Могилев и пробыл в Ставке сутки. С генералом Корниловым111 он имел самый короткий разговор, причем генерал Корнилов спросил, как настроение в дивизии. Кн. Багратион ответил, что настроение, разумеется, настроение17 боевое,
I Протокол допроса командира Кавказского туземного конного корпуса Д.П. Багратиона от 3 сентября 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 79-83 об. (См. документ № 72 — т. 2). Документы, представленные Д.П. Багратионом следствию, см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15. Л. 1-33.
II Примечание документа. Телеграмму Оган-Догановского генералу Д.П. Багратиону от 29 августа 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15. Л. 24. Текст телеграммы приведен ниже в документе.
III Слово «Корниловым» впечатано над строкой. 17 Так в тексте.
ЧАСТЬ I. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
301
хорошее, как и всегда, но не хватает оружия. Генерал Корнилов сказал, что в штабе главнокомандующего Северным фронтом, куда отправляется дивизия, оружие будет выдано. Тут впервые кн. Багратион узнал о том, что его переводят на Северный фронт. Больше никаких разговоров с генералом Корниловым кн. Багратион не имел. Затем князь Багратион говорил с генералом Лукомским, причем последний в конце разговора сказал, что весьма возможно, если в Петрограде опять будет выступление большевиков, то дивизия может быть потребована туда для усмирения. Князь Багратион на это ответил, что у них есть постановление Горского съезда на Кавказе, что туземцы не должны выступать для усмирения русских, дабы не обострять и без того существующий на Кавказе антагонизм между русскими и туземцами227. Генерал Лукомский возразил, что это не столько усмирение русских, сколько борьба с немецкими агентами, которые, таким образом, способствуют победе немцев, впрочем, прибавил он, вероятно ничего не будет, так как эти большевики вообще большие трусы. В тот же день генерал Корнилов уехал в Москву на Государственное совещание, и в Ставке вообще по этому поводу наблюдалась торопливость и суетливость. На следующий день, 13 августа, кн. Багратион посетил дежурного генерала для окончания разработки плана развертывания дивизии в корпус и выехал во Псков. В Ставке кн. Багратион видел, между прочим, генерала Крымова и узнал от него, что его корпус и Туземная дивизия будут расположены в одном районе: Великие Луки — Дно — Порхов. Тут же Крымов выразился, не вполне, впрочем, ясно, что туземная дивизия будет включена в его корпус, что для кн. Багратиона было весьма неприятно, так как он вспомнил свой разговор с Гучковым и Половцовым о том, что Крымов дал о нем бывшему военному министру Гучкову отрицательную аттестацию, послужившую к устранению его от командования дивизией вплоть до появления на посту военного министра Керенского.
Во Пскове кн. Багратион являлся [к] генералу Клембовскому, который, между прочим, сказал, что дивизия может быть переброшена в район Валк-Юрьев ввиду того, что немцы на Рижском фронте зашевелились. 17 августа кн. Багратион приехал в Ново-Сокольники, и здесь было получено распоряжение дивизии дальше следовать до Порхова походным1 порядком. Совершить этот переход, однако, не было никакой возможности вследствие непролазной грязи, расстройства обоза и наличия до 40% некованных лошадей. Об этом кн. Багратион немедленно донес в Ставку, откуда последовал ответ: обозы и лошадей привести в порядок и все-таки следовать в Порхов. По справке оказалось, что подковать лошадей в районе Ново-Сокольники не удастся, а можно было бы это сделать в Великих Луках, до которых от Новосокольников недалеко. Князь Багратион вновь сообщил в Ставку, прося разрешения перевезти дивизию в Великие Луки. В течение четырех дней на это ответа не было. 19 августа было получено распоряжение грузиться и отправляться на станцию «Дно», куда кн. Багратион прибыл 23 августа. Ночью 24 к кн. Багратиону из Ставки приехал полковник Келлер и привез приказ Верховного главнокомандующего об утверждении плана развертывания дивизии в корпус и о назначении кн. Багратиона командиром корпуса, а князя Гагарина — начальником 1-ой туземной дивизии. Вместе с тем было передано приказание кн. Багратиону прибыть 25 августа в Ставку. Кн. Багратион прибыл в Ставку в 11 час. утра 25 августа, однако увидеть генерала Корнилова ему удалось только 26 августа в 12 часов дня. Оказалось следующее. Из Ново-Сокольников кн. Багратион написал генералу Лукомскому письмо,
1 Далее в деле следуют материалы по выступлению генерала Л.Г. Корнилова, не относящиеся к докладу. См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 31. Л. 126 а-126д.
302
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
в котором просил не ставить его в необходимость быть в подчинении у Крымова, давшего о нем в свое время неудовлетворительный отзыв и, таким образом, составившему себе о князе Багратионе предвзятое мнение. Ответа на письмо получено не было, и вот генерал Корнилов, когда кн. Багратион к нему 26 августа явился, сказал, что он решительно требует подчинения кн. Багратиона Крымову228, не принимая в соображение их личных отношений. Князь Багратион ответил, что ввиду такого категорического требования он видит себя вынужденным ему подчиниться. На этом разговор и окончился. В тот же день кн. Багратион встретился в Ставке с генералом Крымовым, с которым и произошло объяснение по поводу упомянутой аттестации. Генерал Крымов заверил кн. Багратиона, что никакой неблагоприятной о нем аттестации он никогда Гучкову не давал. После этого кн. Багратион стал разговаривать о цели его назначения и включения туземных частей в его корпус. На это генерал Крымов ответил, что если не потребуется содействия для парирования наступления немцев на рижском фронте, то, может быть, потребуется их участие в подавлении предполагаемого восстания большевиков в Петрограде, где большевики постепенно захватывают в свои руки правительство и даже влияют на деятельность Керенского. На этот случай им придется переброситься в Петроград, и тогда район действия Туземной дивизии в Петрограде будет на восток от Фонтанки; впрочем, сказал Крымов, кн. Багратион на все это получит распоряжения своевременно. Крымов добавил, что он едет во Псков и там оставит нужные распоряжения.
Этим разговор с генералом Крымовым окончился. 26 кн. Багратион выехал из Могилева на ст. Дно. Оказалось, что в том же поезде, но в особом вагоне ехал и Крымов. На ст. Дно поезд пришел 27 в 6 часу утра, и тут только кн. Багратион узнал о присутствии Крымова. Князь Багратион вошел к нему в вагон узнать, не будет ли еще каких-либо распоряжений, на что последовал отрицательный ответ. Генерал Крымов спросил лишь, получил ли кн. Багратион пакет в Орше. Действительно, такой пакет был передан кн. Багратиону генералом Дитерихсом. В пакете заключались приказ № 1 и предписание1 (документы представлены и находятся в деле)" о том, что нужно делать в случае выступления большевиков.
Приказы эти кн. Багратион понял как предполагаемые, которые осуществятся только в том случае, если в Петрограде действительно что-либо произойдет. Утром же на ст. Дно из Ставки прибыл и кн. Гагарин для принятия дивизии. Пока кн. Багратион находился в Ставке, пришло распоряжение о погрузке первых эшелонов и отправлении их на Вырицу, так что когда кн. Багратион прибыл на ст. Дно, то головные эшелоны уже отправились на Вырицу. Кн. Гагарин отправился догонять эшелоны того же 27 августа. 28 августа приехал на ст. Дно генерал Краснов, назначенный командиром 3-го конного корпуса вместо генерала Крымова, который становился во главе Особой армии, по-видимому, стягивавшейся к Петрограду. Краснов спросил кн. Багратиона, где находится генерал Крымов, и когда кн. Багратион ответил, что тот поехал во Псков, то тут же уехал и генерал Краснов. 28-го в штабе дивизии в селе Дуброве под станцией Дно была получена циркулярная телеграмма генерала Корнилова. После ее
I Имеется в виду приказ № 1 главнокомандующего Отдельной Петроградской армией генерал-лейтенанта A.M. Крымова и его предписание начальнику Кавказской туземной дивизии Д.П. Багратиону от 25 августа 1917 г. о вооруженном подавлении ожидаемых выступлений в Петрограде. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15. Л. 3-5. Опубл.: Революционное движение в России... С. 433—435). Текст предписания приведен ниже в документе.
II Примечание документа.
ЧАСТЬ I. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
303
получения у кн. Багратиона не оставалось сомнений в том, что они идут на Петроград, где, очевидно, вспыхнули крупные беспорядки. Точных сведений о том, что именно происходит в Петрограде, не имелось. Отправившись на станцию (Дно), чтобы грузиться, кн. Багратион застал там еще генерала Краснова и увидал части Приморского драгунского полка, проходившего через станцию. Из разговоров с драгунами выяснилось, что они не знают, куда и зачем их ведут. Тогда генерал Краснов прочитал им телеграмму генерала Корнилова. Тогда же на станции чиновник штаба дивизии Данилов получил откуда-то экстренный выпуск «Известий CP и СД», в котором сообщалось о конфликте между Временным правительством и генералом Корниловым и, между прочим, о назначении его, кн. Багратиона, помощником Петроградского генерал-губернатора.
Трудно было судить, насколько все соответствует действительности, так как большевики, сделавшись господами положения, могли как угодно морочить публику. Поэтому решили двигаться вперед, тем более, что головной эшелон уже подходил к Вырице, а в том эшелоне были и квартирьеры. Местное начальство ст. «Дно» тоже недоумевало, что ему делать, так как, с одной стороны, приходили распоряжения из Ставки, а с другой стороны — телеграммы1 из Петрограда с требованиями не исполнять распоряжений Ставки. Кроме того, получались сведения о том, что путь за Вырицей разобран, и ни один поезд из Петрограда не прибыл.
Отсюда возникали предположения о том, что, значит, что-либо происходит в Петрограде. Поезд, с которым следовал кн. Багратион, отошел от ст. Дно в пятом часу вечера. Во втором часу ночи на 29 августа они прибыли на ст. «Оредеж», где нагнали эшелон Осетинского конного полка. Чины этого полка дальше идти не желали вследствие того, что на этой станции была получена телеграмма Керенского о неисполнении распоряжений Корнилова". В то же время по телефону со станции «Дно» кн. Багратиону была передана телеграмма за подписью товарища министра Кислякова"1 о том, что все приказания Корнилова подлежат исполнению. Поэтому, когда подполковником Загоевым было доложено кн. Багратиону о том, что осетинцы не знают, куда и зачем они идут, то кн. Багратион ответил ему, что в конце концов он и сам ничего не понимает и не знает, куда и зачем они идут, и не может дать себе отчета в том, что, собственно, происходит. Однако кн. Багратион сказал, что им необходимо дойти до Вырицы, так как там сосредоточено продовольствие для дивизии, причем категорически заверил, что дальше Вырицы он не пойдет. 30 августа на ст. Чолово кн. Багратиону был доставлен каким-то ординарцем приказ Крымова за № 128. Того же числа кн. Багратион отдал распоряжение о приостановлении движения и о вызове представителей комитетов для обсуждения создавшегося положения. 31 августа кн. Багратион во исполнение полученного приказания от Временного правительства <выехал в Петроград, а к эшелонам прибыла делегация от Bp. прав[ительства]>,у и от мусульманского съезда229. Шифрованной теле-
I Слово «телеграммы» впечатано над строкой.
II Имеется в виду телеграмма министра-председателя А.Ф. Керенского «начальникам по всем линиям железных дорог тыла и фронта и дорожным комитетам» от 28 августа 1917 г. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 11. Л. 128). Текст телеграммы приведен ниже в документе.
III Телеграмму товарища министра путей сообщения генерала В.Н. Кислякова «Начальствующим лицам по всем линиям железных дорог тыла, фронта и дорожным комитетам» от 28 августа 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 51. Л. 57. Текст телеграммы приведен ниже в документе.
w Текст, заключенный в угловые скобки, впечатан над строкой.
304
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
граммы, будто бы перехваченной солдатами, о том, чтобы «старшему в чине генералу принять на себя командование корпусами и дать сражение войскам Временного правительства», кн. Багратион не получал и не мог получить, если она даже была отправлена, раз она была перехвачена. Но кн. Багратион сомневается в том, чтобы она могла быть отправлена, о чем свидетельствует самый ее текст: никакой главнокомандующий или чин его штаба не мог бы выразиться так — «дать сражение войскам Временного правительства». Наконец, и самая возможность прочтения солдатами телеграммы, которая была зашифрована, представляется сомнительной. Со ст. «Дно» кн. Багратион действительно телеграфировал на имя начальника Штаба Верховного главнокомандующего о том, что получена телеграмма за подписью не известного кн. Багратиону в то время Кислякова, чтобы приостановить отправку эшелонов, и что этой телеграммы кн. Багратион не исполняет230. В телеграмме этой за подписью Кислякова никаких мотивов приостановки отправки эшелонов приведено не было. Князь Багратион представил следующие документы231: а) телеграмму на имя «Дно» — начдив генералу князю Багратиону. Подана и принята 29/8 1917 года. Содержание ее таково: «Тремя телеграммами просил вас выслать приемщика [в] Псков [за] получением 500 винтовок, 1000 пик, 500 шашек. Телеграммы не доходят по назначению. Прошу распоряжения [о] высылке приемщиков. [№] 20901. Помарт согабсев Оган'-Догановский»11. На телеграмме этой имеется пометка красным карандашом: «Получ[ено] 31/VTII». б) Предписание генерала Крымова, написанное на трех листках, вырванных из полевой книжки. Предписание это имеет111 пометы: «Секретно. Для личного сведения» и датировано 25 августа 1917 года. Содержание его следующее: «Начдиву Туземной. Верх[овный] главнокомандующий] назначил меня главнокоманд[ующим] Петроград[ской] отдельной армией, в состав коей входит вверенная Вам д[ивиз]ия. В[ерховный] главнокомандующий] повелел мне восстановить порядок в Петрограде, Кронштадте и во всем Петроградском военном округе, причем указал: подтвердить всем войсковым начальникам, что против неповинующихся лиц гражданских или военных должно быть употребляемо оружие без всяких колебаний или предупреждений. Во исполнение сего приказываю: [1)] тотчас по получении сведений о беспорядках, начавшихся в Петрограде, и не позже утра 1 сентября вступить в г. Петроград и занять районы города: Московская, Литейная, Александро-Невская и Рождественская части™. Первоначально Вам надлежит выделить части для обезоружения нынешних гарнизонов Павловска и Царское Село. 2) В Петрограде на Вас возлагается задача: а) разоружить все войска (кроме училищ) нынешнего Петроградского гарнизона и всех рабочих заводов и фабрик указанного выше района Петрограда; б) поставить где надо свои караулы, организовать дневное и ночное патрулирование района; в) силою оружия усмирять все попытки к беспорядкам и всякое неповиновение моим или Вашим приказаниям; г) установить охрану тюрем и арестных домов, но лиц, там ныне содержимых, ни в коем случае не выпускать. 3) Вы назначаетесь комендантом указанного выше района Петрограда, который, в свою очередь, для удобства управления Вы можете подразделить на участковые комендантства. Левее Вас будет район 1-ой Донской
I В документе ошибочно «Огонь». Сокращение указано ошибочно: «Помарт согабсев». Правильно: «Помартснабсев».
II Цитируется телеграмма Оган-Догановского генералу Д.П. Багратиону от 29 августа 1917 г. Телеграмму см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15. Л. 24.
III Слово «имеет» впечатано над строкой. w Так в тексте.
ЧАСТЫ. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
305
казачьей дивизии, севернее, по правому берегу Невы, — район 5-ой Кавказской казачьей дивизии. 4) Главным комендантом Петрограда назначен командующий] 3-им кавалер[ийским] корпусом, место пребывания коего первоначально будет на Центральной телефонной станции (Болып[ая] Морская). 5) Вашему штабу дивизии первоначально расположиться на Знаменской площади. 6) Передвижение из Царского Села в Петроград совершить походным порядком. 7) Ничьих распоряжений, кроме исходящих от меня или главного коменданта и за нашими подписями, ни в коем случае не исполнять. 8) Занять вокзалы железных дорог вверенного Вам района, производить самую тщательную проверку документов у пассажиров и лиц, не принадлежащих к жителям окрестных дачных районов, из города не выпускать. 9) Я буду первоначально находиться на центральной телефонной станции. 10) Препровождая Вам при сем для Вашего руководства и распространения среди жителей копию моего приказа № 1, вновь подтверждаю о подавлении беспорядков и наведении порядка самыми энергичными, жестокими мерами. 11) Прилагаю план гор. Петрограда с нанесенными на нем местами казарм, фабрик и заводов и сведения о численности гарнизонов, рабочих и их вооружения. Генерал Крымов. Нач. штаба М.К. Дитерихс»1. Далее кн. Багратион представил упоминавшиеся уже ранее:
I. Приказы генерала Крымова за № 1 и № 128, план гор. Петрограда и листок к нему с заголовком — легенда к плану": «№ 1 — 9-ый зап[асной] кав[алерийс-кий] п[олк]. Оф[ицеров] — 22, солд[ат] — 600, пул[еметов] — 8; № 2 — Преображенский] п[олк]. Оф. - 40, солд. — 4000, пул. — 7-8, винт[овок] — 3400, патронов] — 30 000, р[учных] гр[анат] — 2000; № 3 — Литовск[ий] п[олк]. Оф. -120, содд. — 8000, пул. — 9, винт. — 7[000] — 7500; № 4 — Белое[ипедная] команда]. Оф. - 2, солд. — 25, караб[инов] — 25, револьв[еров] — 20; № 5 — Семеновской] п[олк]. Оф. - 55, солд. — 2200, пул. — 15, винт. — 2500, патр. — 200 000; №6—1-ый зап[асной] пех[отный] п[олк]. Оф. - 75, солд. — 8000, пул. — 12; № 7 — Команда минного завода; № 8 — Смольный инст[итут] (С.С. и Р.Д.); № 9 — Невская бумажная мануфактура, рабоч[их] — 6000, вооружены частью разным оружием; № 10 — Егерский полк. Главные караулы: Смольный инст[итут] — 1 б[атальо]н пехоты, 4-5 машин брон[евого] отд[еления], Царскосельский] вокзал — 1 рота. У каждого комиссариата (бывш[ие] полицейские] участки) или коменданта района — резерв караулов в числе от 25 до 65 человек». Легенда эта без подписей.
II. Телеграмма: «Из Петр[ограда]. Воен[ная]ш. № 4202 под[ана] 28 в 14 ч. 45 м. Прин[ята] 28/VIH-1917 г. Начальникам по всем ж[елезным] д[орогам] тыла, фронта и дор[ожным] комитетам]. От имени Временного правительства приказываю никаких распоряжений бывш[его] Верховного главнокомандующего генерала Корнилова, изменившего родине, открыто восставшего против Временного правительства, [не] исполнять своевременно властей для охраны и защиты от насилия агентов генерала Корнилова17. Мин [истр] -преде [едатель] Временно-
1 Цитируется приказ генерала А.М. Крымова начальнику Кавказской туземной дивизии Д.П. Багратиону о вооруженном подавлении ожидаемых выступлений в Петрограде от 25 августа 1917 г. Приказ см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15. Л. 3-5. (Опубл.: Революционное движение в России... С. 433—435).
» Легенду к плану см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15. Л. 1.
111 В тексте ошибочно «Вин».
17 Так в тексте. Телеграмма процитирована неверно. Правильно: «...Своевременно озаботиться вызовом революционных частей для охраны и защиты от насилия агентов генерала Корнилова...».
306
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
го правительства, воен[ный] мин[истр] Керенский»1. Текст телеграммы приведен дословно. В верхней части телеграммы имеется помета химическим карандашом: «Оредеж».
III. Листок из полевой книжечки с записанной телефонограммой: «Начальнику дивизии. Докладываю, что главкосев, а также все главнокомандующие категорически отказались от предложенной каждому из них должности главковерха, особенно выдается сообщение генерала Деникина, имеет" ли ответ главковерха военмину. Карамышев». Подписи передавшего и принявшего телефонограмму неразборчивы. На телефонограмме пометки: «В.Б.» и «получ[ена] 28/VIII», причем буквы В.Б. подчеркнуты три раза.
IV. Телефонограмма на двух листках полевой книжки: «Начальствующим лицам по всем линиям ж[елезных] д[орог] тыла и фронта и дорожным комитетам. От имени министра Керенского разослана вам телеграмма с распоряжением не исполнять приказаний и распоряжения моих агентов как изменников родины. В беспредельной любви к гибнущей родине решился оставаться Верховным главнокомандующим и вырвать из рук продажных большевиков"1, заседающих в Петрограде. Корниловских агентов нет. Со мной идут все те, кому дороги честь, свобода и спасение России. Изменники не среди нас, а там, в Петрограде, где за немецкие деньги при преступном попустительстве власти продавалась и продается Россия. Решив жизнь свою пожертвовать для спасения Родины, я требую беспрекословного исполнения моих приказаний и предупреждаю, что всякое неподчинение буду рассматривать как измену святому делу спасения родины и ее свободы и буду карать беспощадно.
Главковерх генерал Корнилов объявляет настоящую телеграмму к руководству в спокойной уверенности, что железнодорожники исполнят свой долг для спасения Родины. Тов. министра п[утей] сооб[щений] Кисляков»™. На этой те-лефонограмме пометка: «Получено 28/VIII».
V. Телеграмма из Петрограда: «Под[ана] 28 в 3 ч. 12 м. Прин[ята] 30/VIII — в 2 ч. 20 м. № 1817/1879. Срочно, на все телеграфы, на все станции жел[езных] дор[ог]. Приказываю не передавать никаких телеграмм в Ставку генерала Корнилова и не исполнять никаких его приказаний. [№] 1879. Минист[р]-предсе-д[атель] Керенский»v.
VI. Телеграмма: «Начальнику 1-ой Кавказской туземной конной дивизии. Копия всем командирам полков и командиру 8-го дивизиона. Приказываю немедленно приостановить продвижение частей дивизии, сосредоточить их в районе Вырица и никаких выступлений против войск Временного правительства ни в коем случае не предпринимать. Корпус сосредоточивается сегодня в рай-
I Цитируется телеграмма А.Ф. Керенского «Начальникам по всем железным дорогам тыла, фронта и дорожным комитетам» от 28 августа 1917 г. Телеграмму см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 11. Л. 128.
II Так в тексте.
III Так в тексте.
w Здесь цитируется телеграмма товарища министра путей сообщения генерала В.Н. Кислякова «Начальствующим лицам по всем линиям железных дорог тыла и фронта и дорожным комитетам» от 28 августа 1917 г. Телеграмму В.Н. Кислякова см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 11. Л. 129—130. В ней сообщается текст телеграммы генерала Л.Г. Корнилова от 28 августа 1917 г. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 65. Л. 33, 33 об. Опубл.: Революционное движение в России... С. 454-455).
v Здесь цитируется телеграмма А.Ф. Керенского от 28 августа 1917 г. Телеграмму см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15. Л. 27.
ЧАСТЬ!. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
307
оне Вырица. Генерал-лейтенант кн. Багратион. №016. 30 августа 1917 года, час. 13»х.
VII. Предписание Верховного главнокомандующего от 22 августа 1917 года (без номера): «Начальнику Туземной дивизии генералу кн. Багратиону. С получением сего приказываю поступить в подчинение командиру 3-го кавалерийского корпуса — генерал-лейтенанту Крымову. Генерал от инфантерии Корнилов»11. На предписании отметка: «Получено кн. Багратионом 26/VIII от наштакора 3-го кавал[ерийского] ген. Дитерихса на ст. Орша в поезде».
VIII. Экстренный номер «Известия ЦИК и Щетроградского] CP и СД» от 28 августа 1917 г., в котором, между прочим, в заметке «Военное положение в Петрограде» сообщается: «Вчера по указу Временного правительства в Петрограде на основании ст. 13 и 14 Пол[евого] управления] введено военное положение. Главнокомандующий войсками Петроградского округа генерал Васильковский причислен к Боен [ному] ведомству]. Главнокомандующим над Петроградом назначается Б.В. Савинков, его помощником кап[итан] Кузьмин, генерал Багратион и Барановский. В их руках сосредоточивается вся власть, как военная, так и гражданская»111.
Спрошенный по поводу тех же обстоятельств движения войск к Петрограду генерал Губин, командующий Уссурийской конной дивизией, показал ™, что до 26 августа он решительно ничего не знал о предстоявшей ему задаче. 26 августа, будучи в Великих Луках, куда дивизия прибыла 22 августа из района Про-скурова и Волочискау, он получил телеграмму о погрузке дивизии для отправления ее в НарвуVI. Характер телеграммы свидетельствовал о том, что требовалась спешная погрузка. Два полка дивизии отправились к Нарве 26 августа, а генерал Губин со штабом — 27. По пути в Нарву во Пскове к генералу Губину явился из штаба Северного фронта офицер и передал телеграмму о том, что если встретится какое-либо затруднение к следованию эшелонов по железной дороге, то дальнейшее движение производить походным порядком™. (Телеграмма представлена и приобщена к делу)™1. По получении этой телеграммы генерал
I Здесь цитируется телеграмма генерала Д.П. Багратиона начальнику 1-й Кавказской туземной конной дивизии от 30 августа 1917 г. Телеграмму см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15. Л. 28. (Опубл.: Революционное движение в России... С. 470).
II Здесь цитируется телеграмма генерала Л.Г. Корнилова начальнику туземной дивизии Д.П. Багратиону от 22 августа 1917 г. Телеграмму см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15. Л. 2.
III Цитируется статья «Военное положение в Петрограде», оггубликованная в экстренном выпуске газеты «Известия ЦИК и Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов» от 28 августа 1917 г.
17 Протокол допроса командующего Уссурийской конной дивизией генерал-майора А.А. Гу-бина от 2 сентября 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 60-62. (См. документ № 71 — т. 2). 2 сентября 1917 г. в Петроградском окружном суде было допрошено 8 человек и составлен один протокол. Протокол допроса см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 55-62 об.
v Так в тексте.
VI Имеется в виду телеграмма начальника Штаба Верховного главнокомандующего генерала А.С. Лукомского главнокомандующему армиями Северного фронта генералу В.Н. Клембовскому от 25 августа 1917 г. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 46. Л. 62. Опубл.: Революционное движение в России... С. 437).
VII Здесь имеется в виду телеграмма 1-го генерал-квартирмейстера Штаба Верховного главнокомандующего генерала И.П. Романовского от 27 августа 1917 г. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 46. Л. 65. Опубл.: Революционное движение в России... С. 453).
vni Примечание документа.
308
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
Губин передал ее содержание начальникам эшелонов в том смысле, что если не будут давать паровозов, то брать их силой. Там же во Пскове к генералу Губину прибыл еще один офицер и передал пакет с приказом Крымова двигаться до Красного Села, где объектом действий будут позиции на Красной Горке, в Старом и Новом Петергофе, и его же приказ № 1. Число на приказе не было выставлено, но подпись Крымова на нем была. Так как приказы эти показались генералу Губину во всяком случае странными, то он решил их никому не показывать и даже до времени не говорить о них, пока не получит каких-либо дальнейших подтверждений. Офицерам же генерал Губин говорил в том смысле, что возможны три предположения, вытекающие из направления их движения на Красное Село и Красную Горку: или на них будет возложена поимка дезертиров, которые из-под Риги могут устремиться в Петроград, или существует опасность десанта, или, наконец, в Петрограде происходят беспорядки. Еще когда они грузились в Великих Луках, то были слухи, что в Петрограде резня, что Временное правительство арестовано и т.п.
Около Нарвы (кажется, 29 августа) была получена телеграмма Керенского о смещении генерала Корнилова и назначении генерала Клембовского. Получив эти сведения, генерал Губин отдал приказ по эшелонам о том, что ввиду неполучения определенных указаний он решает дальше Ямбурга не двигаться, о чем и сообщил телеграммами в штаб корпуса и в штаб Северного фронта. Ответа на эти телеграммы получено не было. Подлинные приказы генерала Крымова от генерала Губина были потребованы на перегоне между Нарвой и Ямбургом офицером от Крымова и с запиской от имени последнего.
30 августа вечером генерал Губин выехал в Петроград. Показание генерала Губина в части, касающейся передачи приказа генерала Крымова, подтвердил поручик Нерсесиан, показавший1, что как только генерал Крымов прибыл в Лугу, то вызвал его, поручика Нерсесиана, к себе, передал записку к генералу Губину и приказал разыскать генерала Губина и по получении от него пакета сжечь его. Поручик Нерсесиан это в точности и исполнил утром 29 августа между Нарвой и Ямбургом.
Из показания генерала кн. Гагарина11, сменившего кн. Багратиона в должности командира 1-ой Кавказской туземной дивизии, надлежит отметить следующее. 24 августа генерал Гагарин был вызван в Ставку. Прибыл туда 26 и был принят генералом Корниловым 27 августа в 10 час. утра. Генерал Корнилов сказал, что он, зная о полном доверии всадников дивизии к князю Гагарину, где князь Гагарин командовал бригадой, назначает его начальником дивизии. Никаких инструкций кн. Гагарину генерал Корнилов не давал, но, между прочим, в разговоре сказал, что вообще нет порядка и что он уверен, что все приказания, которые князь Гагарин получит, он выполнит. По поводу политического положения никаких разговоров не было. 26 августа кн. Гагарин на вокзале видел генерала Крымова. На вопрос, куда генерал Крымов едет, кн. Гагарин получил ответ — во Псков. После разговора с генералом Корниловым кн. Гагарин выехал на ст. Дно к дивизии и, прибыв туда 28 августа, явился к кн. Багратиону. Князь Багратион приказал кн. Гагарину следовать с дивизией до станции Семрино и там высадиться. Князь Багратион определенно сказал, что они по-
I Протокол допроса поручика Приморского драгунского полка С.С. Нерсесиана от 8 сентября 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 114, 114 об.
II Протокол допроса командира 1 -й Кавказской туземной дивизии генерал-майора А.В. Гагарина от 31 августа 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 11. Л. 12-14. (См. документ № 14-т. 2).
ЧАСТЬ I. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
309
сылаются на случай возможных беспорядков, и указал, что вся дивизия должна сосредоточиться в Царском Селе и там расквартироваться. Кн. Гагарин ознакомился также и с приказом генерала Крымова, причем из этого приказа усмотрел, что движение дивизии имеет в виду беспорядки, но не переворот, о котором не было и речи. В частности, кн. Гагарин отмечает, что слово «диктатор» он ни от кого не слыхал. Кн. Гагарин к 29 августа с пятым эшелоном достиг Вырицы, а дальше идти не мог, так как путь был испорчен. Первые эшелоны прошли дальше, но станции Семрино достиг только один Татарский полк и то лишь 30 августа после исправления пути. 29 августа кн. Гагарин сам читал циркулярную телеграмму генерала Корнилова, в которой генерал Корнилов приглашал все Временное правительство в Ставку232. Эта телеграмма исключала всякое предположение о какой-либо борьбе с Временным правительством. В тот же день к кн. Гагарину явился комитет Туземной дивизии с вопросом о цели движения, не затем ли их ведут, чтобы восстановить старый строй. Кн. Гагарин категорически заявил, что о возвращении старого строя не может быть и речи и что они идут исключительно на случай возможных беспорядков. Ответ этот вполне удовлетворил комитет. 30 августа кн. Гагарин получил телеграмму от кн. Багратиона о приостановлении движения, а 31 августа собственноручную записку генерала Крымова о явке в Петроград, что и было кн. Гагариным тогда же исполнено. Первая встреча с войсками Петроградского гарнизона имела место 29 августа в Царском Селе. Квартирьеры дивизий встретили там капитана] Козьмина и спросили его, какие деревни еще не заняты и какие они могут занять. Кап[итан] Козьмин ответил, что им здесь располагаться нельзя. Затем в беседе квартирьеров спросили, не пришла ли дивизия для восстановления старого режима. Офицеры-квартирьеры ответили, что они приехали только для порядка, на что петроградские пехотные солдаты заметили, что и они тоже за порядок. Произошел обмен приветствий, и некоторые солдаты стали качать всадников. Офицеры-квартирьеры, вернувшись в дивизию, рассказали о происшедшей встрече, и тут впервые чины дивизии узнали, что в Петрограде на них смотрят как на силу, имеющую своим назначением восстановить старый режим.
Как упоминалось выше, по распоряжению Временного правительства 29-30 августа были вызваны в Петроград все начальствующие лица 3-го конного корпуса, причем все они, равно как и офицеры этого корпуса, арестованные по постановлениям комитетов и собраний своих частей, будучи допрошены, категорически удостоверили, что до получения в пути телеграмм министра-председателя Керенского и генерала Корнилова они ровно ничего не знали о происшедшем затем конфликте между ними, а по получении таковых телеграмм никакой агитации среди подчиненных им казаков в пользу генерала Корнилова или против Временного правительства не вели. Некоторые же из ряда перечисленных свидетелей обращают внимание на полную с их стороны возможность, при наличии к тому желания, продолжить по отдельным направлениям движение на Петроград. В движении на Петроград, помимо частей 3-го конного корпуса, должен был принять участие, согласно пожеланию Б.В. Савинкова, и 2-ой уланский Курляндский полк. По поводу движения названного полка было произведено дознание особой следственной комиссией при комитете 28-го армейского корпуса1, в состав коего входил Курляндский полк, причем таковым дознанием выяснено следующее.
1 Материалы дознания Чрезвычайной следственной комиссии при комитете 28-го армейского корпуса см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 10. Л. 156-173. (См. также документы № 119, 120-т. 2).
310
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
2-ая кавалерийская дивизия стояла на Западном фронте в районе Молодеч-но. Среди офицеров этой дивизии было много членов Союза офицеров армии и флота, составлявших местный подотдел. В августе месяце по инициативе подотдела без всякого вызова со стороны Главного комитета в Ставку в Главный комитет был командирован для информации командир 2-го" уланского Курлян-дского полка полковник Муханов. Он сначала было отказывался, но затем, желая устроить прикомандирование своего сына к английскому генералу, заве-дывающему снабжением, поехал туда. Приехав в Ставку 23 августа, он в тот же день посетил заседание Главного комитета, где разбирались текущие дела, 24 августа устраивал свои личные дела и представлялся как командир полка, прибывший в Ставку, генералу Корнилову, 25 выехал обратно и 26 прибыл в полк. Как видно из копии секретного рапорта полковника Муханова начальнику дивизии от 26 августа за № 36, полковник Муханов1 о своей поездке доносил следующее": «Вследствие приказания Вашего, сообщаю вкратце впечатления мои о поездке в Главный комитет Союза офицеров армии и флота. Присутствовал в одном заседании, в котором разбирались текущие вопросы о службе офицеров, способы восстановления боеспособности армии, дисциплины и т.д. На следующий день моего приезда я был принят генералом Корниловым, [к] которому считал долгом явиться, прибыв в Ставку. Пробыл я у него минуты три. Он спросил меня, какое настроение во вверенном мне полку, и на мой ответ, что хорошее, сказал: «Очень рад, передайте офицерам и солдатам мой привет». На прощание он, между прочим, спросил: «Пойдет ли полк против большевиков?» Я ответил: «Вероятно, пойдет». После чего генерал попрощался со мной, сказав: «Я Вас больше не буду задерживать, я очень занят».
После отъезда полковника Муханова из полка в полку была получена телефонограмма подтянуть обоз II разряда ввиду предстоящего выступления. Когда же полковник Муханов вернулся, то узнал, что полк должен грузиться 28 августа. Затем 26 вечером была получена новая телефонограмма о том, что погрузка назначена 27 в 6 часов утра. Утром 27 августа на станции командир полка получил секретный пакет от начдив, в котором сообщалась копия телеграммы генк-варма X: «По распоряжению Ставки дивизия должна начать посадку теперь же, погрузив в первую очередь Уланский полк, направляемый в Гатчину в распоряжение комкора 3-го конного. Пункты назначения остальных частей дивизий будут дополнительно указаны штасевом». Командир полка выехал с первым эшелоном, которому о месте назначения и сообщил в пути, остальные же эшелоны, как офицеры, так и солдаты, выехали в полном неведении о маршруте. Что касается маршрута всего полка, то он был известен железнодорожному начальству только до Двинска с тем, чтобы дальнейшее направление в пути указывалось командиром полка. В Двинске начальник станции спросил полковника Муханова, куда везти дальше, на что полковник Муханов ответил — в Гатчину. Дойдя до станции Брянчаниново, здесь от начальника этой станции полковник Муханов узнал, что получено приказание вернуть поезд обратно и направить на Штокмансгоф. Приказание это исходило от экосева. Тем не менее поезд был пущен дальше до Острова с тем, чтобы здесь переговорить по телефону со Псковом. В Острове полковник Муханов получил подтверждение, что его маршрут изменен по приказанию экосева. Так как на станции была расклеена телеграмма Керенского о смещении генерала Корнилова и назначе-
1 Фамилия «Муханов» впечатана над строкой.
" Рапорт полковника Г.А. Муханова от 26 августа 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 10. Л. 168-169.
ЧАСТЬ I. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
311
нии генерала Клембовского, то приказание экосева было исполнено. Эшелон полковника Муханова был направлен на ст. Крейцбург, где он встретился с другими эшелонами своего полка, а затем и присоединился к дивизии. Полковник Муханов определенно утверждает, что о цели движения полка в Гатчину ему ничего не было известно. В Ставке о каком-либо движении их дивизии он ничего не слыхал. Равным образом он не слыхал ничего в Ставке о трениях между генералом Корниловым и Временным правительством, а, наоборот, в Главном комитете говорилось, что между Корниловым и Керенским полная солидарность. В свое время, впрочем, полковник Муханов на этом разговоре совершенно не останавливался, так как вопросом этим он не интересовался, а поездка его не имела политических целей.
Что касается других эшелонов полка, то им совершенно ничего не было известно о направлении и цели движения: сначала думали, что на Рижский фронт, а потом высказывали предположения, что в Финляндию. Во всяком случае, ни среди офицеров, ни среди солдат разговоров о том, чтобы движение их полка находилось в связи с обнаружившимся впоследствии конфликтом между генералом Корниловым и Временным правительством, не велось. Изложенное основано на показаниях полковника Муханова, начальника дивизии, председателя полкового комитета и ряда офицеров и солдат1.
Как неоднократно упоминалось в показаниях различных свидетелей, в движении эшелонов 3-го конного корпуса к Петрограду играло большую роль наличие различных распоряжений по линиям железных дорог, объявлявших необязательными то приказания, исходящие из Ставки от генерала Корнилова, то требования Временного правительства. По этому вопросу был допрошен товарищ министра путей сообщений на театре военных действий генерал Кисляков, который показал следующее". До 25 августа к нему в служебный кабинет несколько раз заходил около двадцатых чисел августа генерал Крымов и спрашивал по поводу предстоящей перевозки его корпуса к Петрограду на линии Царское Село — Гатчина — Красное Село. Генерал Кисляков в таком обращении к нему Крымова не усмотрел ничего особенного, так как к нему и раньше обращались отдельные начальники с просьбами ускорить или подготовить перевозку их частей. Между прочим, при одном из этих разговоров генерал Кисляков спросил Крымова, делается ли эта перевозка по соглашению с Временным правительством, на что генерал Крымов ответил, что перевозка осуществляется по просьбе Временного правительства и что перевозку эту «еще сегодня просил сделать управляющий Военным министерством Савинков». 26 августа генерал Кисляков заехал на станцию проводить генерала Крымова. 27 августа генерал Кисляков, придя в Штаб по делу, встретил генерала Лукомского, который сообщил ему о вызове генерала Корнилова в Петроград, об отказе генерала Корнилова и о том, что генерал Лукомский не признал возможным принять командование. Генерал Кисляков тогда спросил генерала Лукомского подтверждения того, производятся ли перевозки по требованию Временного правительства, на что он ответил, что Временное правительство об этой перевозке просило.
1 Протоколы допросов начальника 2-й кавалерийской дивизии Д.М. Княжевича и других офицеров и солдат от 30, 31 августа и 2 сентября 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 10. Л. 157-166 об.
" Показание товарища министра путей сообщения генерал-майора В.Н. Кислякова от 5 сентября 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 11. Л. 105-120 об. (См. документ №29 — т. 2).
312
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
Около трех час. дня Кислякову доложили, что генерал Васильковский из Петрограда передает требование о прекращении перевозки. Доложив в свою очередь об этом генералу Лукомскому и получив от него указание, что перевозка должна продолжаться, генерал Кисляков дал начальникам дорог следующую телеграмму: «По приказанию главковерха предлагаю продолжать оперативные перевозки на Север указанным порядком, приняв все меры к срочному выполнению»'. (Подана 27 в 15 ч. 30 м.).
Между 4 и 5 часами генерал Кисляков был позван к генералу Корнилову, который в присутствии генералов Лукомского и Романовского, Аладьина и Завойко (с последними двумя здесь генерал Кисляков только что познакомился) прочел свой разговор с Савинковым и написанный ответ ему", причем генералы Лукомский и Романовский подтвердили правильность тех мест, в которых генерал Корнилов ссылался на них, и так как возражений по существу ответа ни с чьей стороны не было, то он был отправлен на аппарат. От всего услышанного у генерала Кислякова оставалось убеждение, что с Верховным главнокомандующим совершилась какая-то недостойная провокация.
В седьмом часу вечера генерал Кисляков имел беседу по аппарату с Ливеров-ским по вызову последнего. Ливеровский, сообщив о своем назначении управляющим Министерством путей сообщения, передал распоряжение о прекращении перевозок, осведомил о вступлении в верховное командование генерала Клембовского и спросил, отменит ли генерал Кисляков свою телеграмму о перевозках. Генерал Кисляков ответил, что по положению он должен принимать все требования о перевозках начальника Штаба, и так как ему неизвестно об уходе генерала Лукомского, то он предварительно спросит его. Генерал Кисляков доложил генералу Лукомскому о поставленном ему вопросе и передал сведения о том, что часть войск перевозится, часть остановилась и что железным дорогам нужны определенные указания. Генерал Лукомский предложил получить окончательные указания от генерала Корнилова, но добавил, что о назначении генерала Клембовского ему ничего не известно. При таких обстоятельствах, полагая, что все зиждется на недоразумении, которое будет согласовано, генерал Кисляков отправил следующую телеграмму Ливеровскому. «Указания Ваши доложены мною наштаверху генералу Лукомскому, об уходе которого вопроса не было. Ответ обещал [дать в] ближайшие часы. По получении немедленно доложу»111.
Около 9 час. генерал Кисляков явился к генералу Корнилову, у которого были генералы Лукомский и Романовский, полковник Лебедев, подполковник Пронин, Аладьин и Завойко. Генерал Кисляков доложил свой разговор по аппарату и спросил определенного решения, указав, что двигать войска с применением силы он не считает возможным и что необходимо вывести железнодорожных агентов из ряда противоречивых указаний. Генерал Корнилов не давал определенного ответа, а полковник Лебедев стал докладывать с полной уверен-
1 Здесь цитируется телеграмма генерала В.Н. Кислякова начальникам железных дорог от 27 августа 1917 г. Телеграмму см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 11. Л. 122.
" Имеется в виду первая часть записи разговора по прямому проводу Б.В. Савинкова и В.А Маклакова с генералом Л.Г. Корниловым от 27 августа 1917 г. Запись разговора см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 60. Л. 1-14. Опубл.: Революционное движение в России... С. 448-451. (См. также приложение № 2 — т. 2).
Цитируется телеграмма генерала В.Н. Кислякова временно управляющему Министерством путей сообщения А.В. Ливеровскому от [27 августа ] 1917 г. Телеграмму см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 11. Л. 123.
ЧАСТЫ. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
313
ностью, что выступление большевиков произойдет 28 и не позже 29 августа. Полковник Лебедев передавал это как свои разговоры с кем-то в Петрограде, но имен, как вспоминает генерал Кисляков, полковник Лебедев при этом никаких не называл. Затем вошел генерал Лукомский и собщил о своем разговоре с генералом Клембовским о том, что тот никакого распоряжения вступать в должность главковерха не получал и считает это невозможным для себя, равно как и уход генерала Корнилова. Одновременно генерал Романовский передал, что генерал Деникин спрашивает согласия отправить телеграмму с выражением своего мнения, на что генерал Корнилов и дал свое согласие. При этом генерал Корнилов сказал, что в поддержке генерала Валуева он уверен, ибо тот всегда признавал уход генерала Корнилова невозможным. В это время под влиянием всех перечисленных фактов решимость генерала Корнилова, дотоле как будто заколебавшегося, окрепла.
Общее настрение стало крайне возбужденным, никто не отговаривал генерала Корнилова от принятого им решения, а Аладьин сказал: «Итак, правительство на нас напало». Генерал Кисляков напомнил, что нельзя держать железнодорожную администрацию в противоречивых указаниях, а на вопрос одного из присуствующих, не могут ли войска продвигаться силой, категорически заявил, что считает насилия недопустимыми, с чем согласился и генерал Лукомский. После обсуждения маршрутов походного движения генерал Корнилов окончательно остановился на решении, что войска будут походом подтягиваться к Луге, что и оставляло, таким образом, возможность вполне благополучного разрешения конфликта.
В связи с таким решением генерал Кисляков отправил тотчас же две телеграммы. Одну начальникам дорог: «Телеграмма моя за № 1700 от 27 августа с.г. отменяется. Перевозки эшелонов от Пскова и Дно должны быть прекращены»1. И вторую Ливеровскому: «Докладываю в дополнение к разговору по телеграфу, Что перевозки эшелонов от Пскова и Дно в сторону Петрограда мною вместе с сим приказано отменить11». (Поданы обе 27 августа в 22 ч. 04 м. и 22 [ч.] 08 м.)ш Около того же времени Завойко прочитал проект ответа на телеграмму Керенского, и генерал Кисляков решительно не помнит, чтобы кто-либо выразил одобрение или порицание. Генерал Кисляков вышел из кабинета сначала к телефону, а потом и из Штаба. Когда же он выходил из Штаба, к нему подошел Завойко и передал написанную уже генералом Корниловым телеграмму-ответ министру Керенскому, адресованную по железным дорогам. Придя к себе в Управление и обдумав эту телеграмму, генерал Кисляков решил, что отправка ее сведет генерала Корнилова с пути мирного разрешения конфликта. Решив доложить об этом, генерал Кисляков снова пошел в Щтаб и по пути встретил полковника Языкова, который, держа в руках экземпляр той же телеграммы, сказал, что она уже отправлена по правительственным проводам.
В Штабе то же самое подтвердил и подполковник Пронин. Генерал Кисляков передал ему экземпляр ответа™, находившийся у него, с просьбой передать его в службу связи, так как он, генерал Кисляков, не имеет права предъявлять его к отправке, ибо она должна быть отправлена распоряжением военных влас-
1 Телеграмму В.Н. Кислякова начальникам железных дорог от 27 августа 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 11. Л. 124.
п Так в тексте. Вероятно, следует читать: «отменить».
111 Цитируются телеграммы генерала В.Н. Кислякова А.В. Ливеровскому от 27 августа 1917 г. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 11. Л. 124, 125). ™ Слово «ответа» впечатано над строкой.
314
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА, ТОМ I
тей1. Ночью на 28 августа генералу Кислякову передали, что начальник штаба генерала Багратиона спрашивает, надо ли продолжать перевозку ввиду противоречивых приказаний, на что генерал Кисляков в убеждении определенности принятого решения ответил, что перевозка отменена. 28 августа утром в управлении генерала Кислякова была получена телеграмма Ливеровского, что все распоряжения надлежит получать из Пскова от генерала Клембовского, но снова ничего не говорил об уходе генерала Лукомского. Содержание этой телеграммы таково: «Впредь до особого распоряжения управление путей сообщения остается работать на прежних основаниях, руководствуясь указаниями нового главковерха генерала Клембовского, с которым предлагается немедленно войти в связь»11.
Ввиду сего генерал Кисляков немедленно дал телеграмму с передоверием всех1" своих прав по перевозкам начальнику военных сообщений Северного фронта генералу Ушакову, считая, что если действительно во Пскове ясно, чьи распоряжения как Верховного должны исполняться, то все распоряжения будут правильны. Текст телеграммы: «Ввиду крайне интенсивной работы дорог Северного фронта в силу статьи 74 Положения об управлении путями сообщения театра войны передоверяю свои права в части приказаний по совершению военных перевозок на дорогах Северного фронта начальнику военных сообщений этого фронта генерал-майору Ушакову» w.
Затем генерал Кисляков пошел в Штаб, по дороге встретил генерала Лукомского, который сказал, что вышло какое-то недоразумение с телеграммой, отменяющей перевозки, на что генерал Кисляков ответил, что такая телеграмма действительно им была дана на основании решения генерала Корнилова и что распорядительная власть передана им генералу Ушакову. От генерала Лукомского он, генерал Кисляков, узнал, что генерал Клембовский подал в отставку, не вступая в должность. Вслед за этим к генералу Кислякову позвонил генерал Романовский и сказал, что начальник Штаба приказал подтвердить дорогам о продолжении перевозок. Не считая уже себя вправе распоряжаться перевозками на Северном фронте, генерал Кисляков передал это приказание генералу Ушакову, сообщив распоряжение дорогам лишь в копии.
Вечером в этот день 28 августа генерал Кисляков узнал, что Могилев объявлен на осадном положении. Он опять пошел к генералу Корнилову и спросил, считает ли он себя Верховным главнокомандующим или же он сдал кому-либо должность. Получив отрицательный ответ, генерал Кисляков представил ему проект телеграммы, которая создавала, по его мнению, ясное для всех исполнителей представление. Генерал Корнилов ее прочел и сказал, чтобы скрепил ее и генерал Кисляков. Признавая для себя в этом предложении скрепить телеграмму предписание от старшего начальника в гарнизоне, объявленном на осадном положении, генерал Кисляков ее скрепил, а затем, придя в управление, признал более правильным оговорить ее значение. Эта телеграмма233 была последней, отправленной генералом Кисляковым по дорогам. (Телеграмма изложена вы-
1 Здесь имеется в виду телеграмма генерала Л.Г. Корнилова от 27 августа 1917 г., отправленная по линиям железных дорог, начальствующим лицам и дорожным комитетам. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 27. Л. 38).
п Здесь цитируется телеграмма временно управляющего Министерством путей сообщения А.В. Ливеровского генералу В.Н. Кислякову от 27 августа 1917 г. Телеграмму см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 11. Л. 126.
111 Слово «всех» впечатано над строкой.
17 Телеграмму генерала В.Н. Кислякова начальнику военных сообщений Северного фронта генералу К.М.Ушакову от 28 августа 1917 г.см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 11. Л. 127.
ЧАСТЬ I. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
315
где в связи с показанием генерала кн. Багратиона. Содержание приписки генерала Кислякова: «Объявляю настоящую телеграмму к руководству в спокойной уверенности, что железнодорожники исполнят свой святой долг для спасения Родины»1.)
30 августа генерал Кисляков получил телеграмму об увольнении от должности. С этой телеграммой он пошел к генералу Корнилову и доложил, что впредь до отмены такого решения Временным правительством он никаких распоряжений делать не может, что старший его помощник инженер Шуберский также отзывается в Петроград и что если генерал Корнилов желает, чтобы он, генерал Кисляков, распоряжался, то надо спросить об этом Временное правительство. Генерал Корнилов сделал запрос, и на него Временное правительство ответило отказом, таким образом, с 30 августа генерал Кисляков оставался в Ставке как частное лицо.
Заходя затем в Штаб к генералу Лукомскому, Романовскому и в комнату полковника Голицына, где собирались офицеры, генерал Кисляков слышал, как генерал Лукомский говорил о том, что на положение он смотрит мрачно в том смысле, что никакой пользы из положения, занятого генералом Корниловым, для дела он уже не видит. Так же смотрел генерал Романовский. Вспоминая все пережитое, виденное и слышанное, генерал Кисляков отмечает, что никого из представителей общественности около генерала Корнилова не было. Вообще же из посторонних лиц за это время на глазах генерала Кислякова около генерала Корнилова были Аладьин, Завойко и некто инженер Николаев11, которого раньше генерал Кисляков, равным образом как и Аладьина и Завойко, не видел. Что делал Николаев, генерал Кисляков сказать не может; впечатление осталось такое, как будто он выжидал событий, ничем не проявляя активной деятельности. Аладьин держался крайне спокойно, анализировал события, усматривая все время в них возможность для мирного соглашения с правительством. Завойко был в роли ординарца, но человека близкого генералу Корнилову. Генерал Кисляков не допускает возможности, чтобы генерал Корнилов предполагал открыть боевые действия против Временного правительства, ибо для этого нужно было бы обеспечить связь с генералом Крымовым и предварительное соглашение с главнокомандующим Северным фронтом. Ни того, ни другого, видимо, подготовлено не было. Невольно обращало на себя внимание, что все воззвания генерала Корнилова вышли достаточно поздно, из чего генерал Кисляков приходит к убеждению, что никакого определенного плана действий у него заранее не было.
С 27 августа, открыто встав во враждебное положение к Временному правительству, генерал Корнилов одним из средств «давления» на Временное правительство имел в виду использовать влияние казачества в лице генерала Каледина. В целях установления контакта с генералом Калединым со стороны генерала Корнилова были предприняты попытки снестись с Новочеркасском по телеграфу по прямому проводу и письменно через доверенных лиц. В шифрованной телеграмме от 27 августа на имя генерала Каледина генерал Корнилов, сообщая последнему о смещении себя с должности и отказе подчиниться такому распоряжению и сложить с себя обязанности Верховного главнокомандующего, про-
I Здесь цитируется приписка генерала В.Н. Кислякова на телеграмме генерала Л.Г. Корнилова от 28 августа 1917 г. (ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 11. Л. 130).
II Фамилия указана неверно. Вероятно, имеется в виду К.Н. Николаевский — инженер-путеец, директор правления Общества Бессарабской железной дорога, один из руководителей «Республиканского центра».
316
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
сит генерала Каледина: «Если Вы поддерживаете меня со своими казаками, то телеграфируйте об этом Временному правительству и копию —мне»1. Телеграмма эта была задержана в пути и представлена Временному правительству, в свою очередь передавшему ее Комиссии.
Попытки вызвать к прямому проводу войскового атамана генерала Каледина были предприняты в течение 29 августа. После весьма долгих усилий со стороны Ставки прямое соединение с Новочеркасском было получено, и к проводу в Новочеркасске был вызван вр. и. об. генерала Каледина, находившегося в разъездах по области, его начальник штаба полковник Араканцев. Разговор, однако, не мог состояться, так как со стороны революционных организаций узловых станций было установлено наблюдение за проводами и разговор был прерван в самом его начале. Лицом, вызывавшим из Ставки, был B.C. Завойко. Изложенное видно из показаний полковника Араканцева", B.C. Завойко и копий телеграмм упомянутых революционных организаций Центральному исполнительному] комитету CP и СД, переданных этим комитетом Чрезвычайной комиссии.
Что касается письменных сношений генерала Корнилова с генералом Калединым, то писем в Новочеркасск было отправлено генералом Корниловым два одинакового содержания. Одно — с B.C. Завойко, а другое — с неизвестным офицером, фамилия которого не могла быть Комиссией установлена. B.C. Завойко, выехавший из Могилева 30 августа с документами на имя прапорщика Кузнецова, был в тот же день задержан на станции Гомель. Как видно из его собственного показания"1, он выехал из Могилева в ночь на 30 августа после разговора по аппарату генерала Корнилова с генералом Алексеевым. Выехал с документами, выправленными по его же желанию и требованию на чужое имя, по направлению Новочеркасска на автомобиле. При нем было письмо генерала Корнилова к генералу Каледину, которого он не читал, но содержание которого Аладьин ему передавал в следующих словах: «Меня, то есть генерала Корнилова, не существует, ибо в этих моих делах и поступках отсутствует что-либо личное. Живет и должна жить Россия, которая прежде и дороже всего. С ее интересами и благами согласуйте ваши действия». Инструкция, полученная B.C. Завойко от генерала Корнилова, вполне соответствовала сказанному Аладьиным. «Скажите атаману от моего имени, — приказал генерал Корнилов, — что есть Россия, наша Родина, и что она должна жить свободной, независимой, а что касается генерала Корнилова, его может и не быть. Это не важно». B.C. Завойко направлялся через Новочеркасск на Кавказ. Уезжал под чужой фамилией вследствие «гнусной телеграммы Керенского», объявлявшей его мятежником. B.C. Завойко был арестован в Гомеле на территории вокзала, проехав девять застав, арестован был благодаря предательству помощника шофера. При аресте B.C. Завойко письмо к генералу Каледину уничтожил. При допросе в Гомеле он объяснил, что уехал из Ставки по настоянию друзей в целях личной безопасности. B.C. Завойко указывает, что в Ставке была получена агентская телеграмма о присоединении генерала Каледина и об его угрозе отрезать в слу-
1 Цитируется телеграмма генерала Л.Г. Корнилова атаману Войска Донского генералу А.М. Каледину от 27 августа 1917 г. Телеграмму см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 60. Л. 91-91 об. (Опубл.: Революционное движение в России... С. 447. См. также комментарий № 136 — т. 1).
" Изложение показаний начальника штаба Войска Донского Араканцева см. в документе №88-т. 1.
111 Показание B.C. Завойко от 6 октября 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 13. Л. 1-135. (См. документ №22 —т. 2).
ЧАСТЬ I. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
317
чае чего Юг России от Москвы. Получение этой телеграммы было встречено с большим недоверием, тем более что генералу Каледину, насколько известно B.C. Завойко, никаких телеграмм не посылалось. Решено было проверить это известие1, причем B.C. Завойко сам лично пытался установить связь по телеграфу с Новочеркасском, но этому мешал Харьков, который шел даже на провокацию. Неизвестные лица, дежурившие на харьковском телеграфе, пытались выдавать себя за представителей Войскового правительства и даже за начальника штаба атамана. Провокация, однако, открывалась с первых же слов, и разговор прекращался. B.C. Завойко утверждает, что связи с Новочеркасском, таким образом, установлено не было.
Спрошенный по вопросу о существовании связи в конце августа с генералом Корниловым и характере отношений между ними генерал Каледин показал следующее11. Познакомился он с генералом Корниловым 31 августа 1914 года во время боя и говорил с ним при этом всего лишь несколько минут. В такой же обстановке и столь же краткой была и вторая их встреча в октябре того же года. Затем до 13 августа 1917 года они больше не встречались и только дважды обменялись по телеграфу приветствиями: один раз после успехов Восьмой армии, принятой генералом Корниловым от него, генерала Каледина, и второй — по поводу избрания последнего войсковым атаманом. 13 августа генерал Каледин был в составе депутации от казаков, встречавшей генерала Корнилова на вокзале, а вечером имел с ним беседу в течение 1/г часа, причем искал беседы не генерал Корнилов, а генерал Каледин. Разговор касался вопросов об оставлении некоторых частей Донского Войска в области для нужд ее, затем — снабжение запасных частей, расположенных в области, винтовками, то есть вопросов чисто местных, и, кроме того, они обменялись мнениями об общем политическом состоянии России, армии и о содержании речей в предстоящих выступлениях в Совещании. Никакого разговора о диктатуре и намерении генерала Корнилова объявить себя диктатором между ними не было. Больше в Москве генералу Каледину с генералом Корниловым разговаривать не пришлось. Вернувшись в область, генерал Каледин в 20 числах августа получил от генерала Корнилова письмо, заключавшее в себе ответ на поставленный ему еще на Московском совещании вопрос по поводу состоявшегося тогда блока с кадетами. На это письмо генерал Каледин тогда же ответил и, между прочим, просил о выводе из Петрограда первого и четвертого Донских полков. После этого и до ликвидации выступления генерала Корнилова он, генерал Каледин, больше от него никаких сведений не получал.
Генерал Корнилов, спрошенный по этому поводу, в свою очередь подтвердил111, что он достигнуть связи с Новочеркасском и именно с генералом Калединым не смог, несмотря на попытки установить прямую телеграфную связь и письменную через особых лиц. Генерал Корнилов объяснил, что два письма, отправленные им генералу Каледину, он имеет основание считать не достигшими назначения, в частности об аресте Завойко ему известно доподлинно. Фамилии другого офицера, с которым было послано письмо, генерал Корнилов не знает. Что касается шифрованной телеграммы от его имени генералу Каледину, то генерал Корнилов не помнит, отправлялась ли им такая телеграмма.
I Слова «это известие» впечатаны над строкой.
II Изложение показаний генерала А.М. Каледина см. в документе № 88 — т. 1.
III Речь идет о протоколе допроса генерала Л.Г. Корнилова от 24 сентября 1917 г. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 28. Л. 191-192 об. Опубл.: Мартынов ЕЛ. Корнилов (Попытка военного переворота). Л., 1927. С. 193-194). (См. документ №33—т.2).
318
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
Кроме 3-го конного корпуса генерала Крымова и казачества, возглавляемого войсковым атаманом генералом Калединым, генералом Корниловым в конфликте с Временным правительством имелось в виду использовать силу печатной агитации путем распространения объявлений, воззваний и приказов. Первым было выпущено объявление «По линиям железных дорог, всем начальствующим лицам, дорожным комитетам сообщить для сведения нижеследующее объявление Верховного главнокомандующего». Объявление начинается словами: «Телеграмма министра-председателя за № 4163 во всей своей первой части является сплошной ложью...» Кончается словами: «Русский народ, в твоих руках жизнь твоей Родины». Имеет подпись: «генерал Корнилов» и датировано: «27 августа 1917 г.»1. Содержание этого объявления изложено выше. 28 августа отмечены следующие акты:
I. «Приказ Верховного главнокомандующего 28 августа 1917 года № 886. Объявляю город Могилев и ближайшие к нему окрестности на расстоянии до 10 верст на осадном положении. Комендантом района Могилева в указанных выше границах назначаю коменданта Главной квартиры Штаба Верховного главнокомандующего полковника Квашнина-Самарина; в помощь коменданту назначаю командира Корниловского ударного полка Генерального штаба капитана Неженцева. Полковнику Квашнину-Самарину в своей деятельности руководствоваться ст. ст. 284-296 и 311—316 книги III Св[ода] в[оенных] постановлений]. 1869 г. изд[ания] 1912 г.234 Генерал от инфантерии Корнилов»". В связи с этим приказом было выпущено «обязательное постановление»"1, в коем, «в силу предоставленных законом прав», объявлялось «для всеобщего сведения и неуклонного исполнения: 1) никакие уличные митинги и сборища не допускаются; 2) публичные собрания в общественных местах допускаются лишь с моего разрешения; 3) тиснение и распространение всякого рода печатных изданий допускается лишь по предварительному их просмотру установленной мною для сего военной цензурой; 4) хранение огнестрельного оружия допускается лишь при наличности у владельцев означенного оружия выданных мною особых удостоверений, о получении коих предлагаю подать заявление в мое Управление в течение 24 часов со времени издания настоящего постановления. Объявляя об изложенном, предупреждаю, что по закону (ст. 15 Правил о местностях, объявленных в осадном положении) мне предоставлено право: 1) передавать на рассмотрение военного суда отдельные дела о всяких преступлениях, общими уголовными законами предусмотренных, для суждения виновных по законам военного времени; 2) воспрещать отдельным лицам пребывание в местностях, объявленных на осадном положении; 3) высылать отдельных лиц во внутренние губернии государства. В видах личной безопасности граждан и во избежание каких-либо несчастных случайностей предупреждаю население о нежелательности передвижения по улицам в вечернее и ночное время». Обязательное постановление подписано комендантом полковником Квашниным-Самариным и имеет дату: «23 часа, 28 августа 1917 года».
1 Речь идет о телеграмме генерала Л.Г. Корнилова по линиям железных дорог, всем начальствующим лицам, дорожным комитетам от 27 августа 1917 г. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 27. Л. 38). Текст телеграммы приведен выше в документе.
" Цитируется приказ генерала Л.Г. Корнилова от 28 августа 1917 г. об объявлении г. Могилева и его окрестностей на осадном положении. Приказ см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 47. Л. 12).
111 Речь идет о приказе коменданта г. Могилева полковника С.Н.Квашнина-Самарина от 28 августа 1917 г. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 47. Л. 17).
ЧАСТЬ I. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
319
П. «Обращение к народу. Я, Верховный главнокомандующий генерал Корнилов, перед лицом всего народа объявляю, что долг солдата, самопожертвование гражданина Свободной России и беззаветная любовь к Родине заставили меня в эти грозные минуты бытия Отечества не подчиниться приказанию Временного правительства и оставить за собой верховное командование народными армиями и флотом. Поддержанный в этом решении всеми главнокомандующими фронтов, я заявляю всему Народу Русскому, что предпочитаю смерть устранению меня от должности Верховного. Истинный сын Народа Русского всегда погибает на своем посту и несет в жертву Родине самое большее, что имеет, — свою жизнь. В эти поистине ужасающие минуты существования Отечества, когда подступы к обеим столицам почти открыты для победного шествия торжествующего врага, Временное правительство, забывая великий вопрос самого независимого существования страны, кидает в народ призрачный страх контрреволюции, которую оно само своим неумением к управлению, своею слабостью во власти, своею нерешительностью в действиях вызывает к скорейшему воплощению. Не мне ли, кровному сыну своего Народа, всю жизнь свою на глазах всех отдавшего на беззаветное служение Ему, стоять на страже великих свобод, великого будущего своего Народа. Но ныне будущее это в слабых безвольных руках. Надменный враг, посредством подкупа и предательства распоряжающийся у нас в стране, как у себя дома, несет гибель не только свободе, но существованию Народа Русского. Очнитесь, люди Русские, от безумия, ослепления и вглядитесь в бездонную пропасть, куда стремительно идет наша Родина. Избегая всяких потрясений, предупреждая какое-либо пролитие русской крови в междоусобной брани и забывая все обиды и все оскорбления, я перед лицом всего народа обращаюсь к Временному правительству и говорю: «Приезжайте ко мне в Ставку, где свобода Ваша и безопасность обеспечена моим честным словом, и совместно со мной выработайте и образуйте такой состав Правительства Народной обороны, который, обеспечивая победу, вел бы Народ Русский к великому будущему, достойному могучего свободного народа». Верховный главнокомандующий генерал Корнилов. 28 августа 1917 года. Ставка»1.
III. «Воззвание к казакам. Казаки, дорогие станичники! Не на костях ли Ваших предков расширялись и росли пределы Государства Российского. Не Вашей ли могучей доблестью, не Вашими ли подвигами, жертвами и геройством была сильна Великая Россия. Вы — вольные, свободные сыны Тихого Дона, красавицы Кубани, буйного Терека, залетные могучие орлы Уральских, Оренбургских, Астраханских, Семиреченских и Сибирских степей и гор и далеких Забайкалья, Амура и Уссури всегда стояли на страже чести и славы Ваших знамен, и Русская земля полна сказаниями о подвигах Ваших отцов и дедов. Ныне настал час, когда Вы должны прийти на помощь Родине. Я обвиняю Временное правительство в нерешительности действия, в неумении и неспособности управлять, в допущении немцев к полному хозяйничанию внутри нашей страны, о чем свидетельствует взрыв в Казани, где взорвалось около миллиона снарядов и погибло 12 тысяч пулеметов. Более того, я обвиняю некоторых членов Правительства в прямом предательстве Родины и тому привожу доказательство. Когда я был на заседании Временного правительства в Зимнем дворце 3 августа, министр Керенский и Савинков сказали мне, что нельзя всего говорить, так как среди министров есть люди неверные. Ясно, что такое Правительство ведет страну к
1 Цитируется «Обращение к народу» генерала Л.Г. Корнилова от 28 августа 1917 г. Обращение см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 14. Л. 48. (Опубл.: Корниловские дни... С. 105-106. См. также приложение № 3 — т. 2).
320
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
гибели, что такому Правительству верить нельзя, и вместе с ним не может быть спасенья несчастной России. Поэтому, когда вчера Временное правительство, в угоду врагам, потребовало от меня оставления должности Верховного главнокомандующего, я, как казак, по долгу совести и чести, вынужден был отказаться от исполнения этого требования, предпочитая смерть на поле брани позору и предательству Родины. Казаки, рыцари земли Русской. Вы обещали встать вместе со мной на спасенье Родины, когда я найду это нужным. Час пробил, Родина — накануне смерти. Я не подчиняюсь распоряжениям Временного правительства и, ради спасенья Свободной России, иду против него и против тех безответственных советников его, которые продают Родину. Поддержите, казаки, честь и славу беспримерно-доблестного казачества, и этим Вы спасете Родину и Свободу, завоеванную Революцией. Слушайтесь же и исполняйте мои приказания. Идите же за мной. Верховный главнокомандующий генерал Корнилов. 28 августа 1917 года»1 и
IV. «Приказ Верховного главнокомандующего 28 августа 1917 года № 897. Галицийский разгром армий Юго-Западного фронта, определенно указав11, до какой степени разложения дошла111 наша армия. Как главнокомандующий фронтом я считал своим долгом выступить с требованием о введении смертной казни для изменников и трусов. Требование это было удовлетворено, но не в полной мере, так как не распространялось на тыл, наиболее зараженный преступной пропагандой.
Вступая на пост Верховного главнокомандующего, я предъявил Временному правительству те условия, которые я считал необходимыми провести в жизнь для спасения армии и для ее оздоровления. Среди этих мероприятий было и введение смертной казни в тылу.
Временное правительство принципиально мои предложения одобрило, и я вновь подтвердил их 14 сего августа на Государственном совещании в г. Москве.
Время было дорого, каждый потерянный день грозил роковыми последствиями, а между тем Временное правительство, с одной стороны, не решалось осуществить мои предложения, а с другой — допускало даже определенную критику их газетами и различными организациями. Одновременно в целях окончательного разложения армии была начата и травля высшего командного состава.
В то же время, по самым достоверным сведениям, в Петрограде готовилось вооруженное выступление большевиков. Имелись определенные указания на то, что они намереваются захватить власть в свои руки, хотя на несколько дней, и, объявив перемирие, сделать решительный и непоправимый шаг к заключению позорного сепаратного мира, а следовательно, погубить Россию.
Что подобное намерение со стороны большевиков и некоторых безответственных организаций являлось вполне вероятным, подтверждается и тем, что в составе их, как то с несомненностью доказано, имеется большое число предателей и шпионов, работающих в пользу Германии на немецкие же деньги.
Видя бессилие Временного правительства и отсутствие у него решимости принять энергичные меры против лиц и организаций, определенно ведущих к гибели Россию, и дабы предотвратить катастрофу, я решил подтянуть к Петрограду четыре кавалерийских дивизии с тем, что если выступление большевиков дей-
I Цитируется возвание «К казакам» генерала Л.Г. Корнилова от 28 августа 1917 г. Возва-ние см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 27. Л. 40. (Опубл.: Корниловские дни... С. 106-108. См. приложение № 4 — т. 2).
II Так в тексте.
III Слово «дошла» впечатано над строкой.
ЧАСТЬ I. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
321
ствительно последует, то оно будет подавлено самыми решительными и крутыми мерами. С преступной работой изменников тыла надо было покончить раз навсегда.
Решаясь на это, я лично не преследовал никаких честолюбивых замыслов и не желал принимать на себя всю тяжесть единоличной ответственности по управлению страной. Я хотел в согласии с целым рядом лиц, пользующихся общественным доверием, и с целым рядом общественных организаций, стремящихся к спасению России, дать при помощи этих же видных общественных деятелей сильную власть Родине, способную спасти ее от гибели и позора. Я лишь считал необходимым вступление мое, как Верховного главнокомандующего, в состав нового правительства.
Выступление большевиков в Петрограде намечалось на 28-29 августа, а к 24 числу во Пскове, Великих Луках и на ст. Дно уже было сосредоточено три кавалерийских дивизии. 24 августа ко мне в Ставку прибыл управляющий Военным министерством г. Савинков, который привез проект мероприятий Временного правительства, составленный на основании предъявленных мною требований, и заявил мне, что хотя эти мероприятия правительство и намеревается провести в ближайшие дни, но вместе с тем оно сильно опасается, что это вызовет выступление в Петрограде и сильное противодействие со стороны безответственных организаций.
Одновременно г. Савинков сообщил мне, что Временное правительство в ожидании выступления большевиков не уверено в своих силах и просит меня предоставить в его распоряжение кавалерийский корпус, который надлежит подвезти к Петрограду. Правительство же, со своей стороны, предполагало по получении сведений о сосредоточении вышеуказанного корпуса немедленно объявить Петроград на военном положении. Пожелание Временного правительства, переданное мне через г. Савинкова, вполне соответствовало принятому уже мною решению, а потому я в тот же день отдал все распоряжения, необходимые для подавления возможного восстания в Петрограде.
25 августа ко мне в Ставку прибыл член Государственной Думы, бывший обер-прокурор Св. Синода Владимир Львов, который от имени министра-председателя Керенского предложил мне высказать ему мой взгляд на три варианта организации власти, намечаемых самим Керенским: 1) уход А.Ф. Керенского из состава правительства; 2) участие А.Ф. Керенского в составе правительства и 3) предложение мне принять диктатуру с объявлением таковой нынешним Временным правительством.
Я ответил, что единственным исходом считаю установление диктатуры и объявление всей страны на военном положении. Под диктатурой подразумевал диктатуру не единоличную, так как указал на необходимость участия в правительстве Керенского и Савинкова. Принимая это решение, я во всеуслышание заявляю, что определенно считал и считаю полную невозможность возврата к старому и что задача нового правительства должна сводиться единственно к спасению Родины и гражданских свобод, завоеванных переворотом 27 февраля.
26 августа вечером я вновь обменялся телеграммами с министром-председателем Керенским, который спросил меня, подтверждаю ли я то, что мною сказано Львову. Не допуская мысли, что посланец Временного правительства мог исказить смысл моего с ним разговора, я ответил, что вполне подтверждаю и вновь прошу Керенского и Савинкова прибыть в Ставку, так как при оставлении их в Петрограде я не в состоянии буду отвечать за их безопасность. Министр-председатель на это мне ответил, что выехать в Ставку 26 он не может, а выезжает 27.
322
Из ответов генерала Лукомского на соответствующие вопросы Комиссии видно", что после отказа генерала Корнилова сдать должность главнейшим распоряжением было указание генералу Крымову и князю Багратиону (начальнику Туземной дивизии) продолжать движение к Петрограду по железной дороге, а если это встретит затруднения, то походным порядком. Распоряжения в этом отношении генералом Корниловым отдавались через подполковника Пронина, но генерал Лукомский знает, что к Крымову на автомобиле выехал полковник Лебедев.
Полковник Лебедев был задержан в ночь с 29 на 30 августа у с. Медведь Новгородской губернии. При обыске полковника Лебедева у него было найдено"1: а) удостоверение его личности как штаб-офицера для делопроизводства и поручений Управления генерал-квартирмейстера при Верховном главнокомандующем17; б) отпечатанный на пишущей машине приказ 3-му конному корпусу за № 039 от 29 августа, 16 часов, с. Стрешнево следующего содержания: «§ 1. В ночь с 29 на 30 августа 1-ая Донская казачья дивизия, при которой буду следовать и я, двинется на север по дороге: Луга, Старая Долговка, Селище, Луги, Чаща, Новинка, Большие Слудицы, Веденское Устье, Мина. 30 — ночлег в с. Луги, 31 — в районе к северу от с. Мина штаба корпуса и дивизий в с. Мина. § 2. Туземной Кавказской дивизии от Оредежа идти походом на Ясень, Тесово, Бор, Лысцово, Глебово, Порожки, Большие Слудицы, Веденское Устье, куда подойти 31 августа. § 3. Уссурийской конной дивизии насколько возможно продвигаться по железным дорогам на Гатчину, а если это невозможно, то походом с тем, чтобы к вечеру 31 августа занять или Гатчину, или район к юго-западу от Гатчины (Кузнецово, Саварицы, Борницы). К вечеру 31 августа Туземной и Уссурийской дивизиям войти со мною в связь в селении Мина, дальнейшие указания будут даны из селения Мины»7. Приказ подписан генералом Корниловым71; в) написанное карандашом на листе бумаги, вырванной из полевой книжки, удостоверение следующего содержания: «Предъявитель сего Генерального штаба полковник Лебедев командирован в штаб Северного фронта для передачи пакета главнокомандующему и получения указаний, что подписью с приложением казенной печати удостоверяется». Удостоверение это подписано
1 Н.Р. — номер.
п Здесь имеется в виду показание А.С. Лукомского от 2—4 сентября 1917 г. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 14. Л. 50-69. Частично опубл.: Революционное движение в России... С. 428— 432). (См. документ № 40 — т. 2).
ш Протокол осмотра вещей и документов, отобранных при задержании у полковника Д.А. Лебедева, от 1 сентября 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 41-43 об. Документы, отобранные у полковника Д.А. Лебедева, см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15. Л. 34а-42. (См. также комментарии № 152, 153, 154 —т. 2).
i7 Удостоверение полковника Д.А. Лебедева от 17 августа 1917 г., подписанное генерал-майором Романовским, см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15. Л. 35.
7 Цитируется приказ № 039 по 3-му конному корпусу генерала А.М. Крымова от 29 августа 1917 г. Приказ см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15. Л. 39. (Опубл.: Революционное движение в России... С. 461).
VI В тексте ошибочно указано, что приказ подписан генералом Л.Г. Корниловым. Данный приказ подписан генералом A.M. Крымовым.
288
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
начальником штаба 3-го конного корпуса генералом Солнышкиным, имеет печать корпуса и помечено 29 августа 1917 года № Д. 24 из с. Заозерье1, г) Конверт серого цвета, адресованный главнокомандующему войсками Северного фронта «в собственные руки», и в нем записка на листке полевой книжки: «В настоящее тревожное время, когда события развертываются с чрезвычайной быстротой, мне нужна полная ориентировка, и я обращаюсь к Вам как ближайшему старшему начальнику. Мне необходимо знать, чего я должен держаться. Прошу ориентировать меня через подателя сего полковника Генерального штаба Лебедева. Генерал-лейтенант Крымов»11. д) Листок бумаги"1, на котором написаны адреса и номера телефонов следующих лиц: Персиной, Яцы-мирского, Виридарского, Дюс, Веденяпина, Щетинина, Головина, Зотова, Сидо, Шаталова, Ш.Т. Макрова и Якимовича. Против фамилии Дюс™, по-видимому сокращенной, указан адрес Дворцовая наб. 10, кв. 38, т. 556, 98 и е) телеграфная лента со следующим текстом, отпечатанным при помощи аппарата Юза: «Точка третье предписание было заготовлено Корниловскому полку, который теперь в Могилеве, почему я не передаю. Хорошо и полковник Кусон-ский у аппарата. Да здесь? Сейчас Клембовским отдано распоряжение: все приказания правительства и распоряжения без задержки передавать в армии запятая на вопрос одного лица тире даже позорящие Корнилова, он ответил и это доложите Романовскому. Полковник Лебедев. Сейчас доложу. Какие у Вас планы? Относительно дальнейшего вашего местопребывания?v — Сейчас уезжаю в Лугу и дальше — к Крымову, а потом в Петроград. А где в данный момент Крымов? — Здесь сказали, что в Луге, но наверное не знаю, предполагают, что дальше ГИНЗЫТ".
У апп[арата] полк[овник] Пронин.
Говорит полк[овник] Лебедев. Сейчас прибыл [в] Псков, конный корпус Крымова прошел к Луге, там задерживается, точно неизвестно, сейчас еду в Лугу прошу: 1) так как я забыл три приказа Корнилова взять с собой <ч.г. Корнилова взять с собой>та, то прошу передать их сюда по аппарату; 2) во Пскове связь Петрограда с фронтом продолжает действовать, необходим немедленный категорический приказ о прекращении ее; 3) <подб. оч.>У1П подробно вас о положении во Пскове сейчас ориентирует Плетнев; 4) ориентируйте меня, если что-нибудь новое и существенное и 5) 42-ой корпус в Финляндии на стороне Временного правительства, о чем есть1Х [...], о чем здесь есть телеграмма [...]. Ее доложите, что увидевшись с Крымовым возьму на себя и предложу ему дей-
I Удостоверение полковника Генерального штаба ДА. Лебедева от 29 августа 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15. Л. 36.
II Конверт, адресованный главнокомандующему Северного фронта, см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15. Л. 38 б. Записку генерала Крымова главнокомандующему войсками Северного фронта от 29 августа 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15. Л. 37.
III Указанная записка с адресами и телефонами в деле 15 не обнаружена. (ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15).
™ Здесь, вероятно, имеется в виду Дюсиметьер.
v Так в тексте. Возможно, следует читать: «— Какие у Вас планы относительно дальнейшего Вашего местопребывания? — Сейчас доложу». щ Так в тексте.
411 Здесь и далее в документе текст, заключенный в угловые скобки, по-видимому, напечатан ошибочно.
VI" «Подб. оч.» — возможно, следует читать: «подробно очень».
к Здесь и далее в документе отточием отмечен неразобранный зашифрованный текст.
ЧАСТЬ I. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
289
ствовать во всех отношениях решительно, в зависимости от обстановки, так как это необходимо. Здравствуйте, Дмитрий Антонович меня [...]. Меня удивляет, что Вы говорите, будто части 3-го конного корпуса только в районе Луги. У нас есть сведения от Крымова, что первая дивизия около Гатчины, Туземная же дивизия на станции Вырица, где и задержана (кажется, разрушили путь) точка. Приехал Николаевский, необходимо передать, чтобы действия начались завтрашний день и там и там, не исключая и Петрограда, это крайне необходимо, употребите все усилия, чтобы дать знать в Петроград. Я со своей стороны также приму меры, что касается связи Петрограда со Псковом, то ведь есть простые средства ее уничтожить, но я все же доложу об этом. В этом вопросе действуйте самостоятельно, те же меры нужно применять и на остальных направлениях, как мы с вами говорили точка Здесь у нас все в порядке, настроение бодрое. Приказы Вам переданы по аппарату. Что еще нужно Вам знать? Очень рад, что дивизии продвинулись далеко, я Вам сообщил только то, что узнал здесь, что части прошли Лугу. Приказ о связи необходимо отдать немедленно точка. Здесь нет реальных сил и идет двойная игра точка. Все сделаю, передайте приказы до свидания»1.
Полковник Дмитрий Антонович Лебедев, неоднократно спрошенный по настоящему делу, показал следующее11. С февраля 1917 года он состоял в Ставке Верховного главнокомандующего и работал в оперативном отделении Управления генерал-квартирмейстера. От 20 до 26 августа его в Ставке не было, так как в это время он находился в Петрограде, где имел свидание с приезжавшей из Перми его матерью. Вернувшись в Ставку 27 августа, полковник Лебедев узнал о назревающем конфликте между генералом Корниловым и Временным правительством. Вечером 27 августа в присутствии полковника Лебедева генерал Корнилов заявил, что с ним учинили провокацию, что он111 берет всю власть на себя и отдает приказание корпусу Крымова двигаться на Петроград. Так как с Крымовым связи не было по телеграфу и никто в точности даже не знал, где он в тот момент находился, то необходимо было поехать кому-нибудь и передать ему это распоряжение Корнилова. Выполнить это было приказано ему, полковнику Лебедеву, генералом Лукомским тогда же в присутствии Корнилова. Выбор пал на него как на совершенно свободного человека, только что вернувшегося в Ставку. На розыски генерала Крымова полковник Лебедев выехал из Могилева на автомобиле в пятом часу утра 28 августа. Данное ему поручение сводилось к следующему: разыскать Крымова, передать ему распоряжение занять своим корпусом Петроград. О том, что Крымов должен делать по занятии Петрограда, полковнику Лебедеву никаких указаний дано не было, очевидно, Крымову самому было известно, что он должен делать. Части корпуса двигались разными путями — по Виндаво-Рыбинской железной дороге и через Псков на Лугу. Часть же эшелонов ввиду железнодорожной путаницы, а может быть, противоречивых приказаний пошла на Нарву. Итак, надо было предпринять
1 Запись разговора по прямому проводу полковника Д.А. Лебедева с П.А. Кусонским и В.М. Прониным [не позднее 29 августа 1917 г.] см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 4. Л. 27, 27 об.
" Протоколы допросов полковника Д.А. Лебедева от 31 августа 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 29—31 об.; от 2 сентября: Там же. Л. 49—50 об.; от 9 сентября: Там же. Л. 119-121; от 11 сентября: Там же. Л. 122, 122 об.; от 4 сентября: Там же. Л. 149 об., 150. (См. документы № 78 (от 4 сентября); № 81 (от 2 сентября); № 82 (от 9 сентября); № 83 (от И сентября) — все т. 2).
111 Слово «он» вписано над строкой.
290
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
что-нибудь для того, чтобы поскорее соединить силы и восстановить связь этого корпуса со Ставкой, так как связь эта была потеряна. Не зная, где находится генерал Крымов, и предполагая, что он должен быть где-нибудь между Псковом и Гатчиной или во Пскове, где можно было об этом навести точную справку, полковник Лебедев прежде всего и поехал в Псков, куда прибыл
28 августа вечером. От штабных офицеров полковник Лебедев узнал, что генерал Крымов проехал на Лугу и в то время мог находиться где-либо за Лугой. Настроение во Пскове было какое-то неопределенное, там получались распоряжения из Могилева и из Петрограда, и в конце концов там сами не знали, кого именно слушаться.
Из Пскова полковник Лебедев вел беседу со Ставкой, изложенную в юзо-грамме. Предписания, о которых там говорится, были заготовлены перед самым отъездом полковника Лебедева из ставки о подчинении генералу Крымову трех воинских частей — Ревельского ударного батальона, находившегося в то время где-то на марше между Ревелем и Петроградом, Корниловского ударного полка, а третьей части полковник Лебедев не помнит. Затем во Пскове полковник Лебедев узнал, что там не выполняется приказание генерала Корнилова о том, чтобы к передаче по телеграфу принимались только его, Корнилова, распоряжения. Эту связь Пскова с Петроградом полковник Лебедев и имел в виду, указывая в разговоре, что необходимо эту связь прекратить. Убедившись, что связи с Крымовым нет, даже у Пскова, откуда можно было бы для него сноситься со Ставкой, полковник Лебедев решил, что нужно действовать самостоятельно, не ожидая указаний из Ставки, так как связи с ней не будет, а в зависимости от обстановки. После разговора со Ставкой того же 28 августа вечером полковник Лебедев выехал дальше на розыски генерала Крымова по направлению к Луге. Около Луга его встретил пост, выставленный Крымовым, который и указал, где находился его штаб, а именно в деревне Стрешневе, верстах в 7 или 10 от Луги. В деревню полковник Лебедев прибыл под утро
29 августа и передал Крымову распоряжение генерала Корнилова о движении на Петроград, на что Крымов ответил, что он фактически лишен возможности исполнить это распоряжение, так как у него корпуса нет — последний находился на железных дорогах, где-то высаживается, так что первым делом надо собрать и сосредоточить его силы. В тот момент у генерала Крымова было не более 8 сотен Донской дивизии.
Далее генерал Крымов объяснил, что помимо того, что корпус еще не собран, положение в том районе вообще изменилось в том смысле, что неожиданного захвата Петрограда нельзя было уже сделать как потому, что о движении на Петроград было уже повсюду известно, железные дороги повреждены, и можно двигаться к Петрограду только походным порядком; затем Лужский гарнизон находится в весьма нервном состоянии, и генерал Крымов умышленно не занял своими 800 казаками Луги в целях избежания столкновения, а остановился верстах в 15 от нее. Независимо от всего этого были получены сведения о том, что между правительством и Могилевом происходят переговоры, а при таковых обстоятельствах Крымов не мог взять на себя ответственности за1 открытие военных действий на путях к Петрограду. Поэтому Крымов со своей стороны просит полковника Лебедева направиться во Псков выяснить позицию главнокомандующего Северным фронтом, получить от него ориентировку и по возможности переговорить по прямому проводу со Ставкой и получить оттуда указания. В то же время полковник Лебедев должен был ориен-
1 Предлог «за» впечатан над строкой.
ЧАСТЬ I. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
291
тировать Ставку о том, в каком положении находился корпус генерала Крымова. Ввиду этого полковник Лебедев выехал из штаба генерала Крымова часов в пять в тот же день, причем подвез с собой до линии железной дороги одного офицера, которому дано было поручение разыскать по линии железной дороги части Туземной дивизии и передать им распоряжение о сосредоточении в определенном месте.
Повернув в пути от станции Передольской в сторону, где можно достигнуть шоссе Новгород — Псков, полковник Лебедев, проезжая поздно вечером через село Медведь, был там задержан. В первом протоколе допроса полковника Лебедева, вслед за той ее частью, которая заключается его собственноручной подписью, имеется следующая приписка: «На вопрос, какими связями и что должны были дать адреса лиц в Петрограде, полковник Лебедев заявил, что ему эти адреса были даны лицом, которое он отказывается назвать. Также ему было известно назначения и цель адресатов, но что-либо об этом полковник Лебедев категорически отказался показать»1. Под этой припиской надпись: «Допросил комиссар» — подпись неразборчива.
В течение дней 29, 30 и 31 августа в различных эшелонах корпуса генерала Крымова под влиянием агитации происходили суждения казаков о поведении их начальства, причем в некоторых случаях выносились резолюции, обвиняющие отдельных офицеров в «контрреволюционности», причем офицеры эти арестовывались и доставлялись в Петроград. Чрезвычайной комиссии известны следующие резолюции. 1) «Постановление № 27. Общее собрание 1-го Нерчинско-го полка постановило: арестовать войскового старшину Кудрявцева за то, что обозвал приказного Седякина «провокатором» в то время, когда последний отстаивал Временное правительство, и в подозрении войскового старшину Кудрявцева в участии в контрреволюционном заговоре»11. 2) «Пожовой комитет 1-го Амурского казачьего полка, выслушав обвинения против офицеров от казаков полка, собравшихся на митигне, постановил арестовать следующих лиц: подполковника Полковникова, войскового старшину Китайского, подъесаула Слюсарева, Шульгина, сотника Бородина, Савицкого, хорунжего Лобкова, Матвеева и прапорщика Спевака, дабы пресечь их вредную деятельность»111.
Вредная деятельность названных офицеров изложена в протоколе следующим образом: «На митинге обсуждался вопрос по делу контрреволюционных выступлений офицеров 1-го Амурского казачьего полка, агитирующих в пользу дерзко восставшего против Временного правительства генерала Корнилова. Слышавшие казаки и урядники названного полка подтверждают, что подъесаул Шульгин высказывался даже поддерживать генерала Корнилова и всячески старался внушить суть воззвания генерала Корнилова, а хорунжий Матвеев говорил в частной беседе, что военный министр Керенский жулик 96 пробы. Сотник Бородин в беседе с рабочим Василием Михайловым на вопрос В. Михайлова «сколько вас едет», сказал, что 90 тысяч, около двух корпусов, и еще, присутствуя на митинге рабочих завода Нарвской мануфактуры, якобы мимоходом идя за паровозом по приказанию начальника эшелона с вахмистром Баркиным, когда
I Цитируется протокол допроса Новгородским Советом рабочих, солдатских и крестьянских депутатов Д.А. Лебедева от 31 августа 1917 г. Протокол см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 29-31 об.
II Цитируется постановление общего собрания 1-го Нерчинского полка от 31 августа 1917 г. Постановление см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 76, 76 об.
III Цитируется постановление полкового комитета 1 -го Амурского казачьего полка от 31 августа 1917 г. Постановление см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 118, 118 об.
292
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
на митинге говорились речи по делу Корнилова рабочими, то он горячо протестовал с председателем митинга членом Совета С и РД Дерюгиным. Хорунжий Лобков сказал: «Керенский править страной не может и он ведет ее к гибели слабой властью». Урядник Михайлов на сотника Савицкого показал, что «когда мы были в Ямбурге в качестве делегации, в которой не участвовал Савицкий, последний вел долгие прения с председателем собрания по делу министра-председателя Керенского, что он взялся не за свое дело, управлять страной он не может, и мнения его склонны в сторону Корнилова». По делу прапорщика Спевака дает показания приказный Карчкин: «Когда мы были в дивизии, то начальник дивизии передал им какие-то воззвания, как видно генерала Корнилова. Названный прапорщик читал эти воззвания и подтверждал, что может быть мы не поняли, то может еще раз прочесть. Мы сказали, что довольно».
По делу войскового старшины Китайского дает показания казак Никифоров, что войсковой старшина Китайский сказал, что, может быть, не дадут нам паровоза, тогда мы должны все-таки ехать на сколько будет можно походным движением к Петрограду. Фельдшер Мымников показал слова Китайского: «Корнилов — казак и верный сын казачества, и как на закате преклонных лет родине изменить не может». Это он говорил в частной беседе. Казак Дунгов показал, что вчера подъесаул Слюсарев в частной беседе со мной сказал: «Нахожу генерала Корнилова правым, и партия казаков действует вполне правильно». Урядник Савватеев по делу подъесаула Слюсарева показал, что «когда я пришел со станции с телеграммой, то я эту телеграмму не объявил от Временного правительства, он мне сказал: «Вы не читали воззвания Корнилова, идите и прочитайте». Я ему сказал, что не намерен и не нахожу нужным читать, после чего я объявил телеграмму Временного правительства казакам. Казаки полка предъявили обвинение командиру полка, почему командир полка взял самовольно на станции Нарва-1 паровоз силой и приказал взводу казаков взять пулеметы на головной паровоз и прицепленный вагон, и куда он ехал, почему не объявил казакам цель нашей поездки. Почему командир Нерчинского полка приказывал обязательно взять с собой пулеметы, говоря, что могут дорогой на вас напасть большевики. Хотя казаки и протестовали против этого»1. Показывают урядники] Михайлов и Савватеев «и III) На общем собрании 6-ой и 9-ой Кубанских казачьих батарей, бывшем 30 августа в 20 час. по случаю прибывшего делегата казака Терского казачьего войска Шамшина от Совета Союза казачьих войск, был заслушан доклад его о последних событиях Петрограда и о положении, занятом Советом Союза казачьих войск. Казак Шамшин на вопросы о Совете Союза казачьих войск отвечал: «Совет союза казачьих войск не принял определенной резолюции и поэтому разбился на два убеждения. Из них первое было за генерала Корнилова, второе — за Временное правительство. Совет постановил послать к Временному правительству за разрешением делегировать к Корнилову представителей Совета с тем, чтобы уладить конфликт. Временное правительство сперва радушно отозвалось на просьбу Совета, но потом запретило всякие сношения с Корниловым. 29 августа в Ставке ходили слухи о том, что Совет будет арестован Временным правительством. В настоящее время я ничего не знаю». На вопрос о его взглядах он неоднократно высказывался, что его мнение всецело на стороне генерала Корнилова. Его несколько раз переспрашивали, он все же стоял на своем, опираясь на свободу политических убеждений. Кроме этого Шамшин, будучи представителем Терского войска, возражая, го-
1 Цитируется протокол заседания общего полкового собрания 1-го Амурского казачьего полка от 31 августа 1917 г. Протокол см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 116-117.
ЧАСТЬ I. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
293
ворил, что он терец, является представителем этого войска и вовсе не заинтересован в убеждениях кубанских казаков, чем намеренно сеял рознь между кубанцами и терцами. Общим собранием 6-ой и 9-ой Кубанских казачьих батарей единогласно было постановлено: арестовать названного делегата»1.
Перечисленные офицеры по поводу своего ареста объяснили следующее. Войсковой старшина Кудрявцев11 действительно назвал приказного Седякина провокатором, причем было это так. 30 августа прибыли из Петрограда делегаты, которые были посланы туда командиром полка. Созвали полковой и сотенной комитеты, и после объяснений делегатов Седякин спросил, не известно ли войсковому старшине Кудрявцеву, что выступление Корнилова поддерживалось Союзом офицеров. Войсковой старшина Кудрявцев ответил, что если, как можно судить по газетам, отдельные части Союза и замешаны в этом деле, то нельзя из-за этого бросать обвинений всему Союзу. Затем он стал объяснять свою деятельность на офицерском съезде при организации Союза. После этих объяснений Седякин сказал, что это «пустозвучие». Войсковой старшина Кудрявцев заметил, что надо быть вежливее в своих выражениях, а когда завязался спор, то назвал Седякина «провокатором». Тогда под давлением Седякина, который даже не состоял членом Комитета, было составлено постановление, в котором инцидент был изложен в совершенно ложном свете, а именно, было сказано, что в то время, когда Седякин поддерживал Временное правительство, войсковой старшина назвал его провокатором.
Командир 1-го Амурского казачьего полка войсковой старшина Полковников показал111, Что 28 августа со станции Нарва-П он отправил делегацию в Петроград. В тот же день в 1 час 30 м. дня в Нарву прибыл третий эшелон его полка и привез приказание начальника дивизии идти на Ямбург, Красное Село, если же железнодорожное начальство откажет в паровозах, то брать их силой. При невозможности двигаться по железной дороге разгрузиться и к вечеру сосредоточиться в гор. Ямбурге. Это приказание, как выяснилось, было получено в штабе дивизии из Северного фронта, то есть из места пребывания вновь назначенного главнокомандующего. Ввиду этого войсковой старшина Полковников взял паровоз от поджидающего эшелона и продвинулся до станции Ямбург, забитой эшелонами, и так как дальнейшее движение было невозможно, то, согласно приказу начальника дивизии, разгрузился и стал по квартирам в гор. Ямбурге, а остальные эшелоны остались на станции Нарва-И.
В ночь на 31 августа вернулся офицер, посланный в Петроград, и сообщил предписание управляющего Военным министерством Савинкова о вызове командиров частей в Петроград, а также инструкцию казакам и офицерам Уссурийской конной дивизии о том, что если начальники не исполнят этого приказания, то доставить их в Петроград силой или судить на месте военно-революционным судом. Войсковой старшина Полковников в тот день выехал в Петроград.
I Цитируется постановление общего собрания 6-ой и 9-ой Кубанских казачьих батарей [не ранее 29 августа] 1917 г. Постановление см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 172.
II Протокол допроса войскового старшины 1-го Нерчинского казачьего полка П.Е. Кудрявцева и командира Кавказского туземного конного корпуса Д.П. Багратиона от 3 сентября 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 78-83 об. (См. документ № 72 - т. 2). 2 сентября 1917 г. в Петроградском окружном суде было допрошено еще 7 человек и составлен один протокол допроса. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 55-62 об.).
III Протокол допроса войскового старшины 1-го Амурского казачьего полка Г.П. Полков-никова от 2 сентября 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 59 об. — 60 об. (См. документ № 71 — т. 2).
294
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
Хорунжий Матвеев показал1, что во время стоянки на Нарве-П пришло кор-ниловское воззвание, в котором Корнилов приглашает Временное правительство в Ставку. По распоряжению начальника дивизии воззвание было прочитано по сотням. Об отрешении Корнилова от должности точных сведений еще не было, а были только слухи. По поводу воззвания началась с казаками частная беседа, и когда один из казаков сказал, что Корнилов изменник и подлец и что он на немецкие деньги бежал из плена, хорунжий Матвеев возразил, указав на то, что осуждать его у нас нет данных, «мы не знаем еще может быть и Керенский окажется изменником 96 пробы».
Вообще в это время пошли митинги, на митингах принимали участие рабочие, посторонняя публика, они призывали казаков не верить офицерам, убеждая казаков, что офицеры —это изменники и контрреволюционеры и т.п., и под влиянием такой проповеди несколько офицеров было арестовано казаками, собственно без всякого повода, совершенно зря.
Из показания подъесаула Слюсарева видно", что он был арестован за то, что какой-то казак доложил комитету, что подслушал фразу из разговора подъесаула Слюсарева с другим офицером, которому он будто бы сказал, что «Корнилов был прав, а кадеты поступили правильно». Действительно ли подъесаул Слюсарев сказал такую фразу, и по какому поводу она была произнесена, он совершенно не помнит.
Подпоручик Черкез"1 был арестован по следующему поводу. Вечером в Ям-бурге в тот день, когда у них был полковой комитет, он продошел к группе солдат, причем кто-то из них сказал ему, что известие о падении Риги есть провокация со стороны Корнилова, который хочет очернить солдат для того, чтобы доказать, что ему нельзя давать такой широкой свободы и, основываясь на этом, вводить репрессивные меры по отношению к солдатам. Будучи вообще нервным человеком и особенно под влиянием последних событий подпоручик Черкез сказал, что говорить так может только провокатор, а слушают и верят подобным речам — бараны.
Обстоятельства движения Кавказской туземной дивизии с достаточной полнотой изображаются в показаниях чиновника военного времени делопроизводителя штаба дивизии Данилова™ и мл. унт[ер]-оф[ицера] команды связи той же дивизии Новикова, причем Данилов оговаривается, что он может говорить о настроениях солдат русского происхождения дивизии, тогда как туземцы Кавказа считались настроенными реакционно. Летом до переброски на север дивизия стояла в Подольской губернии. Переброска началась 11 августа. Сначала совершенно ничего не знали, куда и зачем везут дивизию, по мере же того, как приближались к Ново-Сокольникам, стали говорить как между солдатами, так и
I Протокол допроса хорунжего 1-го Амурского казачьего полка М.В. Матвеева от 4 сентября 1917 г.см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д.29. Л.90, 90 об. (См. документ №69-т.2). 4 сентября 1917 г. в Петроградском окружном суде было допрошено 8 человек и при этом составлен один протокол. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 84-92).
II Протокол допроса подъесаула 1-го Амурского казачьего полка Ф.А. Слюсарева от 4 сентября 1917 г.см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д.29. Л.91, 91 об. (См. документ №69-т.2).
III Протокол допроса начальника радиоотделения Уссурийской конной дивизии подпоручика П.М. Черкеза от 7 сентября 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 112-113. (См. документ № 74 — т. 2).
w Протокол допроса чиновника военного времени Кавказской туземной дивизии Н.В. Данилова и мл. унтер-офицера команды связи Кавказской туземной дивизии И.К. Новикова от 6 сентября 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 101-105 об. (См. документ № 70 — т. 2).
ЧАСТЬ I. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
295
среди офицеров, что их двигают на Петроград. В Ново-Сокольники прибыли между 16 и 18 августа и простояли там дней пять, а затем числа 21 или 22 передвинулись на ст. Дно. 27 августа в штабе дивизии была получена телеграмма от управляющего Министерством] путей сообщения Ливеровского, в коей была приведена телеграмма А.Ф. Керенского, и копия телеграммы Корнилова за № 563. Телеграммы были объявлены в приказе по дивизии. В тот же вечер к свидетелю обратился начальник штаба дивизии полковник Гатовский и спросил, как его настроение. Данилов ответил, что он полагает, что в Петрограде происходит борьба и вопрос еще не решен, на чьей стороне будет верх.
В то же время полковник Гатовский говорил, что в Петрограде все спокойно и что получена телеграмма Керенского, что их дивизии в Петрограде делать нечего. Однако полковник Гатовский выражал недоумение, почему министр-председатель не делает распоряжений относительно дивизии через Верховного главнокомандующего. Далее он выражался в том смысле, что если его Верховный главнокомандующий не слушается, то значит Керенский не пользуется достаточным авторитетом и доверием, власть его слишком слаба, и потому она должна быть передана в более сильные руки, а именно в руки Корнилова, который не посягает на свободу. Еще полковник Гатовский говорил про Керенского, что он кокаинист и морфинист, что он помещается во дворце и спит на кровати Александра III и т.п. Спросил, между прочим, про настроение в команде. Тогда же ротмистр Максимович говорил, что обнаружено, что в Стокгольме находится отделение германского генерального штаба, которое работает с нашими большевиками. Открытие это, по его словам, было сделано в Петрограде капитаном Генерального штаба Никитиным, ранее состоявшим адъютантом в штабе их дивизий. 28 августа штаб дивизии выступил на ст. Дно для погрузки. По пути на станцию чиновник Павлов говорил Данилову, что он видел у полковника Гатовского план города Петрограда с отметками, сделанными на нем синим карандашом, причем полковник Гатовский говорил ему по секрету, что штаб их дивизии в Петрограде будет расположен на Знаменской площади.
На станции Данилов достал номер «Известий Петроградского СС и РД» от того же 28 августа224 и стал его читать собравшимся на станции солдатам. Об этом было сообщено кн. Багратиону, тот просмотрел газету и, заметив, что там, между прочим, говорилось о назначении его помощником военного министра, сказал: «Вот вам уже первая ложь — я на станции Дно, а в газете говорится, будто бы меня назначили помощником военного министра». Основываясь на этом, кн. Багратион стал доказывать слушателям, что вообще в газетах содержатся неверные сведения, и старался вызвать недоверие к сведениям, заключающимся в прочитанной газете, а Данилову затем сказал: «Раньше чем читать такую газету массе, надо бы прежде самому прочитать ее и усвоить ее содержание про себя». Потом, пригласив Данилова к себе в купе, кн. Багратион сказал: «Министр-председатель окружен большевиками, не дающими ему полностью осуществлять власть, а так как большевики работают совместно с немцами, то и надо сделать так, что министра-председателя вырвать из рук и дать возможность генералу Корнилову создать новое правительство по его, Корнилова, выбору и усмотрению». При этом кн. Багратион убеждал Данилова в том, что выступление генерала Корнилова ведет к спасению отечества и что на свободу генерал Корнилов не посягает. Между тем среди солдат возникло брожение, и постепенно росло убеждение в том, что их ведут на Петроград для свержения Временного правительства. На следуюидий день утром на ст. Чолово сошлось 4 эшелона. Был созван временный комитет, который постановил: 1) эшелоны остановить и вперед не двигаться, пока не будет получено приказание от Вре-
296
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
менного правительства; 2) выбрать две партии делегатов и отправить в оба конца линии для оповещения замыслов начальства против Временного правительства и для немедленного созыва комитетов всех частей дивизии; и 3) потребовать от кн. Багратиона дать телеграмму впереди находящимся эшелонам, чтобы они остановили движение вперед и не предпринимали бы никаких действий против войск Временного правительства. Уполномоченным от комитета к кн. Багратиону ходил Припутневич, и телеграмма такая была дана1. Когда 30 августа были собраны делегаты всех комитетов, то состоялось корпусное совещание на той же станции Чолово, на котором была избрана делегация в Петроград для заверения Временного правительства в преданности дивизии. В состав делегации вошел и Данилов. В пути от станции Дно, на станциях к князю Багратиону являлись дежурные офицеры и о чем-то докладывали. Князь Багратион ездил в Ставку еще из Подольской губернии и возвратился 17 августа, а затем со станции Дно. На станции Дно в штабе был и генерал Крымов.
Из показания Новикова видно, что 27 августа, когда в Штабе были получены телеграммы Ливеровского и Корнилова, то, по словам двух солдат, офицеры кричали в штабе: «Да здравствует Корнилов, долой Временное правительство, да здравствует монархия!» Потом еще один солдат показывал Новикову списанную им, по его словам, в штабе дивизии телеграмму следующего содержания: «Главковерх приказал комкору 3-го конного, начдивам Уссурийской, Донской и Туземной высадиться между Гатчиной и ст. Александровской и в конном строю двигаться к Петрограду в полном боевом порядке к Нарвской, Московской и Невской заставам. В случае обстоятельств, мешающих выполнению плана, главковерх приказал старшему генералу в чине принять на себя командование корпусами и дать сражение войскам Временного правительства»225. Были слухи, что полковник Гатовский собирается арестовать председателя командного комитета и откомандировать несколько солдат штаба. Когда эти слухи дошли до упомянутых лиц, они 28 августа утром скрылись, и сведений о них нет до настоящего времени. Один из солдат службы связи говорил Новикову, что кн. Багратион дал дежурному телефонисту на ст. Дно 27 августа 25 рублей за то, чтобы тот не передавал никаких секретов посторонним. Вечером 27 августа их команды хотели арестовать офицеров, но комитет удержал от этого выступления. В тот же вечер по распоряжению начальника службы связи нужно было выключить все линии из коммутатора и соединить напрямую начальника штаба со станцией Дно. Делалось это для того, чтобы телефонисты не могли подслушать разговор. Разговор, однако, был подслушан. Велся он на французском языке. Полковник Гатовский сообщил, что впереди находящихся эшелонов линия разобрана, и запрашивал, во сколько времени отправились погруженные эшелоны. При этом полковник Гатовский советовал порвать с Петроградом. Во время погрузки на ст. Дно подполковник кн. Дадиани вел агитацию против министра-председателя в том смысле, что Керенский морфинист, кокаинист, женат на немке, не пользуется доверием большинства населения и потому не может управлять страной. В пути на том паровозе, который должен был везти корпусный эшелон, в котором следовали начальник дивизии и начальник штаба, находился офицер и четыре всадника, сторожившие машиниста. Их эшелон дальше ст. Чолово не двигался. Полковник Гатовский пошел было на телеграф,
1 Имеется в виду телеграмма генерала Д.П. Багратиона начальнику 1-й Кавказской туземной конной дивизии со станции Чолово о приостановке движения частей дивизии на Петроград от 30 августа 1917 г. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. Оп.1. Д. 15. Л. 28. Опубл.: Революционное движение в России... С. 470). Текст телеграммы приведен ниже в документе.
ЧАСТЬ I. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
297
но Новиков предупредил его и приказал телеграфистам запереть телеграф, что и было исполнено. На станции Чолово был собран комитет, потребовавший, между прочим, от кн. Багратиона распоряжения о том, чтобы прекратить всякие действия против Временного правительства. В это время чиновник Данилов открыто встал на стол1, говорил, что они идут для свержения Временного правительства и для пролития братской крови, и в то же время призывал к спокойствию, к разумным действиям и предотвращению пролития крови. Ввиду общего требования всех солдат кн. Багратион согласился дать телеграфное распоряжение о приостановлении продвижения эшелонов вперед и о том, чтобы не предпринимать враждебных действий против Временного правительства.
Мл. унт.-оф. из вольноопределяющихся Припутневич показал11, что кн. Багратион на ст. Чолово, выслушав требование комитета о приостановлении движения, сначала отказался дать такое распоряжение от своего имени ввиду того, что командиром корпуса является не он, а Крымов, и уже после того, как Припутневич ушел, кн. Багратионом распоряжение это было подписано.
Наконец, о движении Донской дивизии дает весьма пространные объяснения прапорщик 15-го Донского казачьего полка Краснушкин111. Он свидетельствует, что на походах нередко бывало так, что никто не знал о цели и направлении движения полка. Это вызывало недовольство и офицеров и казаков, но сознание необходимости сохранения военной тайны примиряло с неудобствами такого рода неизвестности. В августе их полк был оттянут из окрестностей Тарнополя к Проскурову. В это время говорилось о возможности переброски их на Северный фронт, где немцы готовятся к серьезным боям. Ничего определенного, однако, не говорилось. Вскоре их спешно нагрузили и отправили. Точно место стоянки не указывали, но в полку стало известно, что их перебрасывают к Петрограду. Ходили даже разговоры, что их полк хотят двинуть к самому Петрограду для защиты его. Говорили это казаки, которые всегда раньше офицеров узнавали или даже угадывали о направлении. Объясняется это тем, что телефонисты казаки или казаки, служащие в штабах, быстро разбалтывают среди товарищей те отрывки разговоров, которые они слышат в штабах. Числа 18 или 19 августа полк дошел до Пскова, причем еще в дороге комендант какой-то станции сказал, что маршрут их изменен. Во Пскове и окрестностях расквартировались. Дня через два после этого до них дошли сведения, что Рига сдана и 12-ая армия отступает.
В газетах псковских еще ничего не было, а ходили слухи, что армия бежит и что германцы далеко продвинулись за Ригу. В то же самое время прошел слух, что в Петрограде большевики устроили демонстрацию по случаю падения Риги и кричали «да здравствует Германия». Слухи эти как бы подтвердились, потому что одна бригада их дивизии была выдвинута вперед для поимки дезертиров. Все сильно волновались, настроение в полку было подавленное, бесконечно жалели Ригу и думали, что Петрограду грозит опасность от надвигающихся гер-
I Так в тексте.
II Протокол допроса младшего унтер-офицера Кавказской туземной конной дивизии Г.Ф. Припугневича от 4 сентября 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 88-89. (См. документ № 69 — т. 2). 4 сентября 1917 г. в Петроградском окружном суде было допрошено 8 человек и составлен один протокол. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 84-92).
III Протокол допроса прапорщика 15-го Донского казачьего полка 4-й сотни К.К. Крас-нушкина, подпоручика 245-го пехотного Бердянского полка П.А.Мальцева, прапорщика 246-го пехотного Бахчисарайского полка Б.А. Мещерякова от 2 сентября 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 63-72.
298
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
манцев. Вместе с тем были неприязненно настроены по отношению к большевикам за неуместный восторг по случаю национального несчастия. В это же время от их дивизии были посланы дивизионным комитетом делегаты в Союз казачьих войск по чисто казачьим делам.
В ту пору из газет они узнали, что Корнилов поставил ряд условий Временному правительству, которое условия эти приняло, но решило одни из них осуществить сейчас же, а другие несколько позже. Какие именно это были условия, в газетах не было написано, но они просто думали — все, что предпринимается Временным правительством совместно с Корниловым, будет клониться к пользе, а не к вреду России. Один из приказов Корнилова, вышедший с одобрения министра-председателя Керенского, о возобновлении занятий226 был встречен с большим одобрением, так как все чувствовали, что это восстановит боеспособность армии. Однако некоторые казаки отнеслись к приказу с большим осуждением, объясняя это тем, что, де, мол, этот приказ — возвращение к старому режиму, потому что только при старом строе были занятия и связанная с занятием строгая дисциплина.
26 августа в 9 часу вечера приехал в полк вестовой с приказанием немедленно выступить на станцию на погрузку, кинув весь сотенный обоз и забрав с собой на три дня фуража и продовольствия. Куда и зачем двигаемся, по обыкновению сказано не было. Даже более того, когда на станции стали спрашивать коменданта, куда они поедут, то он отвечал, что пока ничего не известно, что он сам даже не знает, в какую сторону будет направлен эшелон. Часов около 5 утра 27 августа штабом полка были розданы карты местности от Ревеля до Петрограда, и это1 дало повод думать, что полк отправляется на север. Полк тронулся из Пскова лишь утром 27. Перед эшелоном, с которым ехал прапорщик Крас-нушкин, отправился только один эшелон штаба корпуса, причем, кажется, комендант станции сказал, что штаб корпуса имеет назначение остановиться в Гатчине. В самый момент отхода эшелона прапорщика Краснушкина в вагон вскочил подъесаул Васильев, ездивший в Петроград делегатом. Он передал, что в Петрограде все спокойно, высшие власти вполне уверены, что немцы не дойдут до Петрограда, но в Петрограде ходят слухи, будто на 27 большевики назначили какое-то выступление. Когда прапорщик Краснушкин проснулся, то оказалось, что его эшелон идет по пути на Нарву, а где находятся другие эшелоны — неизвестно; думал, что они идут сзади. Среди казаков и офицеров было некоторое недовольство тем, что по пути не было запасено продовольствия и фуража и даже не везде была горячая вода. За весь день ни один эшелон их не нагнал. На следующее утро (28) встали на разъезде Комаровка. Паровоза у эшелона не было, и начальник разъезда сказал, что паровоз ушел на отдых в Нарву, находящуюся верстах в трех. Никто ни о чем не беспокоился. Но к 12 часам вышел весь фураж. Лошади стали грызть дерево, продолжительность остановки была необъяснима, и казаки стали приставать с расспросами, зачем мы здесь стоим и что надо двинуться до какой-нибудь станции, где можно будет все достать. Начальник эшелона переговорил с начальником разъезда, и тот заявил, что паровоза давать не приказано начальником службы тяги, что на станции Нарва есть продовольственный магазин, но сена там нет, но что впереди в Ямбурге все есть. Казаки стали волноваться и браниться: «С казаками, мол, не церемонятся и не обращают внимания на то, что лошади могут от голода сдохнуть». Казаки окружили начальника станции и начали его распраши-вать, почему мы стоим. Расспросы эти, однако, не носили характера насилия
1 Слово «это» впечатано над строкой.
ЧАСТЬ I. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
299
над начальником станции. В это самое время начальник эшелона передал всем, что случайно сюда на станцию звонил начальник эшелона 10-го Донского казачьего полка и передал, что командир 13-го Донского полка именем начальника дивизии приказал во что бы то ни стало продвигаться вперед в Гатчину, указав, что передовым эшелоном задерживается движение остальных. Тогда начальник разъезда показал телеграмму, никем не удостоверенную, что Корнилов смещен за измену и что движение эшелонов к Петрограду прекращается, а население призывается к спокойствию. Ввиду этого старший в эшелоне отправил прапорщика Краснушкина и члена полкового комитета в Нарву-П к эшелону 10-го полка узнать, в чем дело. Оказалось, что у того эшелона тоже нет паровоза, но что о телеграмме Керенского им ничего не известно, и начальник станции уверял, что он никакой телеграммы не получал. Начальник станции выдал прапорщику Краснушкину копию телеграммы от командира 13-го полка и засвидетельствовал ее своей подписью и печатью. Тут же на станции Нарва-Н оказался эшелон Уссурийской дивизии с паровозом, и уссурийцы заявили, что все их эшелоны свободно продвигаются вперед, при этом они и в действительности поехали вперед на ст. Комаровку. Со своей стороны прапорщик Краснушкин, рассказав членам полковых и сотенных комитетов и офицерам эшелона 10-го полка содержание телеграммы министра-председателя Керенского, уехал к своим. По возвращении к своим старший в эшелоне огласил казакам приказ начальника дивизии, и всеми вместе было решено продвинуться вперед, если не до самой Гатчины, то, во всяком случае, до такого места, где бы можно было все достать для пропитания. Снова запросили у Нарвы паровоз, и снова им отказали. В это время пришел поезд и с ним комендант станции Нарва, который сказал, что действительно телеграмма Керенского получена на ст. Нарва и, кроме того, что есть сведения, что впереди у Гатчины разбираются пути, но что все-таки эшелону прапорщика Краснушкина лучше продвинуться вперед до Ямбурга, где можно все достать и лучше осведомиться о всем происходящем. В это время на станции было несколько поездов. Начальник станции распорядился паровоз молочного поезда прицепить к их эшелону, и они тронулись. До отхода поезда прапорщик Краснушкин говорил с 2—3 с пассажирами1 пришедшего из Петрограда поезда, и они сказали, что путь свободен и в Петрограде все спокойно. Когда эшелон пришел в Ямбург, то солдаты гарнизона передали казакам печатные листки от Совета Р и СД в Ямбурге с дословным повторением телеграммы Керенского. Эти листки были вновь прочитаны казакам, собранным по приказанию старшего в эшелоне (войсковой старшина Еманов), с предложением обсудить их содержание по командам.
Офицеры разошлись по командам и на вопросы казаков, что делать, советовали проявить всемерную осторожность и, во всяком случае, воздержаться от всяких выступлений. Казаки поддерживали эту мысль, говоря, что не хотят зря проливать братскую кровь. События происходили при таком подъеме нервов, что прапорщик Краснушкин уже не помнит, по чьему почину было решено послать делегацию в Петроград в Союз казачьих войск и Временному правительству с целью получить какие-либо приказания и осветить события. Делегаты тотчас же уехали. В этот же день стоящий в Ямбурге полк пехоты устроил митинг, на котором прежде всего хулилось казачество, а затем, при участии местной жительницы Цейлин, прививалась казакам мысль о том, что во всем виноваты офицеры и что они все знали. Тут настроение резко ухудшилось, и, чтобы избежать каких-либо недоразумений, а вместе с тем чтобы дать покой лошадям,
1 Так в тексте. Слова «с пассажирами» впечатаны над строкой.
300
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
войсковой старшина Еманов, согласно указаниям начальника Уссурийской дивизии, приказал разгрузиться и ехать в деревню Кобыляки в 12 верстах от Ям-бурга и в 8 верстах от Нарвы на стоянку. Затем уже в Кобыляках к в[ойсковому] ст[аршине] Еманову и прапорщику Краснушкину, остановившимся в одной комнате, пришел урядник Мельников и рассказал, что урядник Гуров, вообще всегда питавший неприязнь к офицерам и всегда старавшийся возбудить казаков против командного состава, по дороге в Петроград заявил, что он «порешит офицеров», несмотря на уговоры его, Мельникова, и Дарищева не делать этого, так как офицеры совсем не виноваты. Гуров не послушал товарищей и в Петрограде донес на неблагонадежность войскового старшины Еманова, прапорщика Краснушкина и еще двух офицеров, причем неблагонадежность прапорщика Краснушкина заключалась в том, что он до войны был присяжным поверенным и кончил университет.
В результате этого доноса прапорщик Краснушкин должен был явиться в Петроград для дачи объяснений. Ранее того у него с Гуровым было немало столкновений. Гуров на митингах и собраниях ставил дело так, что, по его мнению, существуют только законы, изданные Временным правительством, а во всем остальном следует самим собраниям, митингам и комитетам вырабатывать законы, лишь бы они не противоречили Временному правительству. Прапорщик же Краснушкин как юрист, и притом единственный в полку, конечно, не разделял этого взгляда и всегда возражал Гурову, утверждая, что все старые законы, за исключением прямо отмененных, подлежат беспрекословному исполнению. И еще раз прапорщик Краснушкин сильно корил Гурова при казаках за то, что тот расхваливал казакам местных жителей, устроивших самосуд над 70-летним стариком, укравшим снопы овса у соседа.
Начальствующие лица конного корпуса, двигавшегося к Петрограду, дали следующие объяснения. Бывший командир Кавказской туземной дивизии, приказом Верховного главнокомандующего от 22 августа переформированной в корпус, кн. Багратион показал1, что фактически переформирование еще не осуществлено и боевая сила дивизии выражалась цифрой 1350 шашек, причем в дивизии не хватало 600 винтовок, 1000 пик и 500 шашек. Телеграмму о том, что оружие находится во Пскове и ожидает приемщика, кн. Багратион получил только 31 августа (телеграмма в деле)11. В августе дивизия стояла недалеко от Проску-рова. 8 августа был получен по инстанциям приказ от Верховного главнокомандующего о том, чтобы отправляться в Проскуров и грузиться для переезда по новому назначению, но по какому именно, не было указаний. После повторных депеш о том, чтобы грузиться во что бы то ни стало, погрузка состоялась 10 и 11 августа, и началась переброска на север. 12 августа князь Багратион явился в Могилев и пробыл в Ставке сутки. С генералом Корниловым111 он имел самый короткий разговор, причем генерал Корнилов спросил, как настроение в дивизии. Кн. Багратион ответил, что настроение, разумеется, настроение17 боевое,
I Протокол допроса командира Кавказского туземного конного корпуса Д.П. Багратиона от 3 сентября 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 79-83 об. (См. документ № 72 — т. 2). Документы, представленные Д.П. Багратионом следствию, см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15. Л. 1-33.
II Примечание документа. Телеграмму Оган-Догановского генералу Д.П. Багратиону от 29 августа 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15. Л. 24. Текст телеграммы приведен ниже в документе.
III Слово «Корниловым» впечатано над строкой. 17 Так в тексте.
ЧАСТЬ I. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
301
хорошее, как и всегда, но не хватает оружия. Генерал Корнилов сказал, что в штабе главнокомандующего Северным фронтом, куда отправляется дивизия, оружие будет выдано. Тут впервые кн. Багратион узнал о том, что его переводят на Северный фронт. Больше никаких разговоров с генералом Корниловым кн. Багратион не имел. Затем князь Багратион говорил с генералом Лукомским, причем последний в конце разговора сказал, что весьма возможно, если в Петрограде опять будет выступление большевиков, то дивизия может быть потребована туда для усмирения. Князь Багратион на это ответил, что у них есть постановление Горского съезда на Кавказе, что туземцы не должны выступать для усмирения русских, дабы не обострять и без того существующий на Кавказе антагонизм между русскими и туземцами227. Генерал Лукомский возразил, что это не столько усмирение русских, сколько борьба с немецкими агентами, которые, таким образом, способствуют победе немцев, впрочем, прибавил он, вероятно ничего не будет, так как эти большевики вообще большие трусы. В тот же день генерал Корнилов уехал в Москву на Государственное совещание, и в Ставке вообще по этому поводу наблюдалась торопливость и суетливость. На следующий день, 13 августа, кн. Багратион посетил дежурного генерала для окончания разработки плана развертывания дивизии в корпус и выехал во Псков. В Ставке кн. Багратион видел, между прочим, генерала Крымова и узнал от него, что его корпус и Туземная дивизия будут расположены в одном районе: Великие Луки — Дно — Порхов. Тут же Крымов выразился, не вполне, впрочем, ясно, что туземная дивизия будет включена в его корпус, что для кн. Багратиона было весьма неприятно, так как он вспомнил свой разговор с Гучковым и Половцовым о том, что Крымов дал о нем бывшему военному министру Гучкову отрицательную аттестацию, послужившую к устранению его от командования дивизией вплоть до появления на посту военного министра Керенского.
Во Пскове кн. Багратион являлся [к] генералу Клембовскому, который, между прочим, сказал, что дивизия может быть переброшена в район Валк-Юрьев ввиду того, что немцы на Рижском фронте зашевелились. 17 августа кн. Багратион приехал в Ново-Сокольники, и здесь было получено распоряжение дивизии дальше следовать до Порхова походным1 порядком. Совершить этот переход, однако, не было никакой возможности вследствие непролазной грязи, расстройства обоза и наличия до 40% некованных лошадей. Об этом кн. Багратион немедленно донес в Ставку, откуда последовал ответ: обозы и лошадей привести в порядок и все-таки следовать в Порхов. По справке оказалось, что подковать лошадей в районе Ново-Сокольники не удастся, а можно было бы это сделать в Великих Луках, до которых от Новосокольников недалеко. Князь Багратион вновь сообщил в Ставку, прося разрешения перевезти дивизию в Великие Луки. В течение четырех дней на это ответа не было. 19 августа было получено распоряжение грузиться и отправляться на станцию «Дно», куда кн. Багратион прибыл 23 августа. Ночью 24 к кн. Багратиону из Ставки приехал полковник Келлер и привез приказ Верховного главнокомандующего об утверждении плана развертывания дивизии в корпус и о назначении кн. Багратиона командиром корпуса, а князя Гагарина — начальником 1-ой туземной дивизии. Вместе с тем было передано приказание кн. Багратиону прибыть 25 августа в Ставку. Кн. Багратион прибыл в Ставку в 11 час. утра 25 августа, однако увидеть генерала Корнилова ему удалось только 26 августа в 12 часов дня. Оказалось следующее. Из Ново-Сокольников кн. Багратион написал генералу Лукомскому письмо,
1 Далее в деле следуют материалы по выступлению генерала Л.Г. Корнилова, не относящиеся к докладу. См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 31. Л. 126 а-126д.
302
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
в котором просил не ставить его в необходимость быть в подчинении у Крымова, давшего о нем в свое время неудовлетворительный отзыв и, таким образом, составившему себе о князе Багратионе предвзятое мнение. Ответа на письмо получено не было, и вот генерал Корнилов, когда кн. Багратион к нему 26 августа явился, сказал, что он решительно требует подчинения кн. Багратиона Крымову228, не принимая в соображение их личных отношений. Князь Багратион ответил, что ввиду такого категорического требования он видит себя вынужденным ему подчиниться. На этом разговор и окончился. В тот же день кн. Багратион встретился в Ставке с генералом Крымовым, с которым и произошло объяснение по поводу упомянутой аттестации. Генерал Крымов заверил кн. Багратиона, что никакой неблагоприятной о нем аттестации он никогда Гучкову не давал. После этого кн. Багратион стал разговаривать о цели его назначения и включения туземных частей в его корпус. На это генерал Крымов ответил, что если не потребуется содействия для парирования наступления немцев на рижском фронте, то, может быть, потребуется их участие в подавлении предполагаемого восстания большевиков в Петрограде, где большевики постепенно захватывают в свои руки правительство и даже влияют на деятельность Керенского. На этот случай им придется переброситься в Петроград, и тогда район действия Туземной дивизии в Петрограде будет на восток от Фонтанки; впрочем, сказал Крымов, кн. Багратион на все это получит распоряжения своевременно. Крымов добавил, что он едет во Псков и там оставит нужные распоряжения.
Этим разговор с генералом Крымовым окончился. 26 кн. Багратион выехал из Могилева на ст. Дно. Оказалось, что в том же поезде, но в особом вагоне ехал и Крымов. На ст. Дно поезд пришел 27 в 6 часу утра, и тут только кн. Багратион узнал о присутствии Крымова. Князь Багратион вошел к нему в вагон узнать, не будет ли еще каких-либо распоряжений, на что последовал отрицательный ответ. Генерал Крымов спросил лишь, получил ли кн. Багратион пакет в Орше. Действительно, такой пакет был передан кн. Багратиону генералом Дитерихсом. В пакете заключались приказ № 1 и предписание1 (документы представлены и находятся в деле)" о том, что нужно делать в случае выступления большевиков.
Приказы эти кн. Багратион понял как предполагаемые, которые осуществятся только в том случае, если в Петрограде действительно что-либо произойдет. Утром же на ст. Дно из Ставки прибыл и кн. Гагарин для принятия дивизии. Пока кн. Багратион находился в Ставке, пришло распоряжение о погрузке первых эшелонов и отправлении их на Вырицу, так что когда кн. Багратион прибыл на ст. Дно, то головные эшелоны уже отправились на Вырицу. Кн. Гагарин отправился догонять эшелоны того же 27 августа. 28 августа приехал на ст. Дно генерал Краснов, назначенный командиром 3-го конного корпуса вместо генерала Крымова, который становился во главе Особой армии, по-видимому, стягивавшейся к Петрограду. Краснов спросил кн. Багратиона, где находится генерал Крымов, и когда кн. Багратион ответил, что тот поехал во Псков, то тут же уехал и генерал Краснов. 28-го в штабе дивизии в селе Дуброве под станцией Дно была получена циркулярная телеграмма генерала Корнилова. После ее
I Имеется в виду приказ № 1 главнокомандующего Отдельной Петроградской армией генерал-лейтенанта A.M. Крымова и его предписание начальнику Кавказской туземной дивизии Д.П. Багратиону от 25 августа 1917 г. о вооруженном подавлении ожидаемых выступлений в Петрограде. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15. Л. 3-5. Опубл.: Революционное движение в России... С. 433—435). Текст предписания приведен ниже в документе.
II Примечание документа.
ЧАСТЬ I. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
303
получения у кн. Багратиона не оставалось сомнений в том, что они идут на Петроград, где, очевидно, вспыхнули крупные беспорядки. Точных сведений о том, что именно происходит в Петрограде, не имелось. Отправившись на станцию (Дно), чтобы грузиться, кн. Багратион застал там еще генерала Краснова и увидал части Приморского драгунского полка, проходившего через станцию. Из разговоров с драгунами выяснилось, что они не знают, куда и зачем их ведут. Тогда генерал Краснов прочитал им телеграмму генерала Корнилова. Тогда же на станции чиновник штаба дивизии Данилов получил откуда-то экстренный выпуск «Известий CP и СД», в котором сообщалось о конфликте между Временным правительством и генералом Корниловым и, между прочим, о назначении его, кн. Багратиона, помощником Петроградского генерал-губернатора.
Трудно было судить, насколько все соответствует действительности, так как большевики, сделавшись господами положения, могли как угодно морочить публику. Поэтому решили двигаться вперед, тем более, что головной эшелон уже подходил к Вырице, а в том эшелоне были и квартирьеры. Местное начальство ст. «Дно» тоже недоумевало, что ему делать, так как, с одной стороны, приходили распоряжения из Ставки, а с другой стороны — телеграммы1 из Петрограда с требованиями не исполнять распоряжений Ставки. Кроме того, получались сведения о том, что путь за Вырицей разобран, и ни один поезд из Петрограда не прибыл.
Отсюда возникали предположения о том, что, значит, что-либо происходит в Петрограде. Поезд, с которым следовал кн. Багратион, отошел от ст. Дно в пятом часу вечера. Во втором часу ночи на 29 августа они прибыли на ст. «Оредеж», где нагнали эшелон Осетинского конного полка. Чины этого полка дальше идти не желали вследствие того, что на этой станции была получена телеграмма Керенского о неисполнении распоряжений Корнилова". В то же время по телефону со станции «Дно» кн. Багратиону была передана телеграмма за подписью товарища министра Кислякова"1 о том, что все приказания Корнилова подлежат исполнению. Поэтому, когда подполковником Загоевым было доложено кн. Багратиону о том, что осетинцы не знают, куда и зачем они идут, то кн. Багратион ответил ему, что в конце концов он и сам ничего не понимает и не знает, куда и зачем они идут, и не может дать себе отчета в том, что, собственно, происходит. Однако кн. Багратион сказал, что им необходимо дойти до Вырицы, так как там сосредоточено продовольствие для дивизии, причем категорически заверил, что дальше Вырицы он не пойдет. 30 августа на ст. Чолово кн. Багратиону был доставлен каким-то ординарцем приказ Крымова за № 128. Того же числа кн. Багратион отдал распоряжение о приостановлении движения и о вызове представителей комитетов для обсуждения создавшегося положения. 31 августа кн. Багратион во исполнение полученного приказания от Временного правительства <выехал в Петроград, а к эшелонам прибыла делегация от Bp. прав[ительства]>,у и от мусульманского съезда229. Шифрованной теле-
I Слово «телеграммы» впечатано над строкой.
II Имеется в виду телеграмма министра-председателя А.Ф. Керенского «начальникам по всем линиям железных дорог тыла и фронта и дорожным комитетам» от 28 августа 1917 г. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 11. Л. 128). Текст телеграммы приведен ниже в документе.
III Телеграмму товарища министра путей сообщения генерала В.Н. Кислякова «Начальствующим лицам по всем линиям железных дорог тыла, фронта и дорожным комитетам» от 28 августа 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 51. Л. 57. Текст телеграммы приведен ниже в документе.
w Текст, заключенный в угловые скобки, впечатан над строкой.
304
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
граммы, будто бы перехваченной солдатами, о том, чтобы «старшему в чине генералу принять на себя командование корпусами и дать сражение войскам Временного правительства», кн. Багратион не получал и не мог получить, если она даже была отправлена, раз она была перехвачена. Но кн. Багратион сомневается в том, чтобы она могла быть отправлена, о чем свидетельствует самый ее текст: никакой главнокомандующий или чин его штаба не мог бы выразиться так — «дать сражение войскам Временного правительства». Наконец, и самая возможность прочтения солдатами телеграммы, которая была зашифрована, представляется сомнительной. Со ст. «Дно» кн. Багратион действительно телеграфировал на имя начальника Штаба Верховного главнокомандующего о том, что получена телеграмма за подписью не известного кн. Багратиону в то время Кислякова, чтобы приостановить отправку эшелонов, и что этой телеграммы кн. Багратион не исполняет230. В телеграмме этой за подписью Кислякова никаких мотивов приостановки отправки эшелонов приведено не было. Князь Багратион представил следующие документы231: а) телеграмму на имя «Дно» — начдив генералу князю Багратиону. Подана и принята 29/8 1917 года. Содержание ее таково: «Тремя телеграммами просил вас выслать приемщика [в] Псков [за] получением 500 винтовок, 1000 пик, 500 шашек. Телеграммы не доходят по назначению. Прошу распоряжения [о] высылке приемщиков. [№] 20901. Помарт согабсев Оган'-Догановский»11. На телеграмме этой имеется пометка красным карандашом: «Получ[ено] 31/VTII». б) Предписание генерала Крымова, написанное на трех листках, вырванных из полевой книжки. Предписание это имеет111 пометы: «Секретно. Для личного сведения» и датировано 25 августа 1917 года. Содержание его следующее: «Начдиву Туземной. Верх[овный] главнокомандующий] назначил меня главнокоманд[ующим] Петроград[ской] отдельной армией, в состав коей входит вверенная Вам д[ивиз]ия. В[ерховный] главнокомандующий] повелел мне восстановить порядок в Петрограде, Кронштадте и во всем Петроградском военном округе, причем указал: подтвердить всем войсковым начальникам, что против неповинующихся лиц гражданских или военных должно быть употребляемо оружие без всяких колебаний или предупреждений. Во исполнение сего приказываю: [1)] тотчас по получении сведений о беспорядках, начавшихся в Петрограде, и не позже утра 1 сентября вступить в г. Петроград и занять районы города: Московская, Литейная, Александро-Невская и Рождественская части™. Первоначально Вам надлежит выделить части для обезоружения нынешних гарнизонов Павловска и Царское Село. 2) В Петрограде на Вас возлагается задача: а) разоружить все войска (кроме училищ) нынешнего Петроградского гарнизона и всех рабочих заводов и фабрик указанного выше района Петрограда; б) поставить где надо свои караулы, организовать дневное и ночное патрулирование района; в) силою оружия усмирять все попытки к беспорядкам и всякое неповиновение моим или Вашим приказаниям; г) установить охрану тюрем и арестных домов, но лиц, там ныне содержимых, ни в коем случае не выпускать. 3) Вы назначаетесь комендантом указанного выше района Петрограда, который, в свою очередь, для удобства управления Вы можете подразделить на участковые комендантства. Левее Вас будет район 1-ой Донской
I В документе ошибочно «Огонь». Сокращение указано ошибочно: «Помарт согабсев». Правильно: «Помартснабсев».
II Цитируется телеграмма Оган-Догановского генералу Д.П. Багратиону от 29 августа 1917 г. Телеграмму см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15. Л. 24.
III Слово «имеет» впечатано над строкой. w Так в тексте.
ЧАСТЫ. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
305
казачьей дивизии, севернее, по правому берегу Невы, — район 5-ой Кавказской казачьей дивизии. 4) Главным комендантом Петрограда назначен командующий] 3-им кавалер[ийским] корпусом, место пребывания коего первоначально будет на Центральной телефонной станции (Болып[ая] Морская). 5) Вашему штабу дивизии первоначально расположиться на Знаменской площади. 6) Передвижение из Царского Села в Петроград совершить походным порядком. 7) Ничьих распоряжений, кроме исходящих от меня или главного коменданта и за нашими подписями, ни в коем случае не исполнять. 8) Занять вокзалы железных дорог вверенного Вам района, производить самую тщательную проверку документов у пассажиров и лиц, не принадлежащих к жителям окрестных дачных районов, из города не выпускать. 9) Я буду первоначально находиться на центральной телефонной станции. 10) Препровождая Вам при сем для Вашего руководства и распространения среди жителей копию моего приказа № 1, вновь подтверждаю о подавлении беспорядков и наведении порядка самыми энергичными, жестокими мерами. 11) Прилагаю план гор. Петрограда с нанесенными на нем местами казарм, фабрик и заводов и сведения о численности гарнизонов, рабочих и их вооружения. Генерал Крымов. Нач. штаба М.К. Дитерихс»1. Далее кн. Багратион представил упоминавшиеся уже ранее:
I. Приказы генерала Крымова за № 1 и № 128, план гор. Петрограда и листок к нему с заголовком — легенда к плану": «№ 1 — 9-ый зап[асной] кав[алерийс-кий] п[олк]. Оф[ицеров] — 22, солд[ат] — 600, пул[еметов] — 8; № 2 — Преображенский] п[олк]. Оф. - 40, солд. — 4000, пул. — 7-8, винт[овок] — 3400, патронов] — 30 000, р[учных] гр[анат] — 2000; № 3 — Литовск[ий] п[олк]. Оф. -120, содд. — 8000, пул. — 9, винт. — 7[000] — 7500; № 4 — Белое[ипедная] команда]. Оф. - 2, солд. — 25, караб[инов] — 25, револьв[еров] — 20; № 5 — Семеновской] п[олк]. Оф. - 55, солд. — 2200, пул. — 15, винт. — 2500, патр. — 200 000; №6—1-ый зап[асной] пех[отный] п[олк]. Оф. - 75, солд. — 8000, пул. — 12; № 7 — Команда минного завода; № 8 — Смольный инст[итут] (С.С. и Р.Д.); № 9 — Невская бумажная мануфактура, рабоч[их] — 6000, вооружены частью разным оружием; № 10 — Егерский полк. Главные караулы: Смольный инст[итут] — 1 б[атальо]н пехоты, 4-5 машин брон[евого] отд[еления], Царскосельский] вокзал — 1 рота. У каждого комиссариата (бывш[ие] полицейские] участки) или коменданта района — резерв караулов в числе от 25 до 65 человек». Легенда эта без подписей.
II. Телеграмма: «Из Петр[ограда]. Воен[ная]ш. № 4202 под[ана] 28 в 14 ч. 45 м. Прин[ята] 28/VIH-1917 г. Начальникам по всем ж[елезным] д[орогам] тыла, фронта и дор[ожным] комитетам]. От имени Временного правительства приказываю никаких распоряжений бывш[его] Верховного главнокомандующего генерала Корнилова, изменившего родине, открыто восставшего против Временного правительства, [не] исполнять своевременно властей для охраны и защиты от насилия агентов генерала Корнилова17. Мин [истр] -преде [едатель] Временно-
1 Цитируется приказ генерала А.М. Крымова начальнику Кавказской туземной дивизии Д.П. Багратиону о вооруженном подавлении ожидаемых выступлений в Петрограде от 25 августа 1917 г. Приказ см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15. Л. 3-5. (Опубл.: Революционное движение в России... С. 433—435).
» Легенду к плану см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15. Л. 1.
111 В тексте ошибочно «Вин».
17 Так в тексте. Телеграмма процитирована неверно. Правильно: «...Своевременно озаботиться вызовом революционных частей для охраны и защиты от насилия агентов генерала Корнилова...».
306
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
го правительства, воен[ный] мин[истр] Керенский»1. Текст телеграммы приведен дословно. В верхней части телеграммы имеется помета химическим карандашом: «Оредеж».
III. Листок из полевой книжечки с записанной телефонограммой: «Начальнику дивизии. Докладываю, что главкосев, а также все главнокомандующие категорически отказались от предложенной каждому из них должности главковерха, особенно выдается сообщение генерала Деникина, имеет" ли ответ главковерха военмину. Карамышев». Подписи передавшего и принявшего телефонограмму неразборчивы. На телефонограмме пометки: «В.Б.» и «получ[ена] 28/VIII», причем буквы В.Б. подчеркнуты три раза.
IV. Телефонограмма на двух листках полевой книжки: «Начальствующим лицам по всем линиям ж[елезных] д[орог] тыла и фронта и дорожным комитетам. От имени министра Керенского разослана вам телеграмма с распоряжением не исполнять приказаний и распоряжения моих агентов как изменников родины. В беспредельной любви к гибнущей родине решился оставаться Верховным главнокомандующим и вырвать из рук продажных большевиков"1, заседающих в Петрограде. Корниловских агентов нет. Со мной идут все те, кому дороги честь, свобода и спасение России. Изменники не среди нас, а там, в Петрограде, где за немецкие деньги при преступном попустительстве власти продавалась и продается Россия. Решив жизнь свою пожертвовать для спасения Родины, я требую беспрекословного исполнения моих приказаний и предупреждаю, что всякое неподчинение буду рассматривать как измену святому делу спасения родины и ее свободы и буду карать беспощадно.
Главковерх генерал Корнилов объявляет настоящую телеграмму к руководству в спокойной уверенности, что железнодорожники исполнят свой долг для спасения Родины. Тов. министра п[утей] сооб[щений] Кисляков»™. На этой те-лефонограмме пометка: «Получено 28/VIII».
V. Телеграмма из Петрограда: «Под[ана] 28 в 3 ч. 12 м. Прин[ята] 30/VIII — в 2 ч. 20 м. № 1817/1879. Срочно, на все телеграфы, на все станции жел[езных] дор[ог]. Приказываю не передавать никаких телеграмм в Ставку генерала Корнилова и не исполнять никаких его приказаний. [№] 1879. Минист[р]-предсе-д[атель] Керенский»v.
VI. Телеграмма: «Начальнику 1-ой Кавказской туземной конной дивизии. Копия всем командирам полков и командиру 8-го дивизиона. Приказываю немедленно приостановить продвижение частей дивизии, сосредоточить их в районе Вырица и никаких выступлений против войск Временного правительства ни в коем случае не предпринимать. Корпус сосредоточивается сегодня в рай-
I Цитируется телеграмма А.Ф. Керенского «Начальникам по всем железным дорогам тыла, фронта и дорожным комитетам» от 28 августа 1917 г. Телеграмму см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 11. Л. 128.
II Так в тексте.
III Так в тексте.
w Здесь цитируется телеграмма товарища министра путей сообщения генерала В.Н. Кислякова «Начальствующим лицам по всем линиям железных дорог тыла и фронта и дорожным комитетам» от 28 августа 1917 г. Телеграмму В.Н. Кислякова см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 11. Л. 129—130. В ней сообщается текст телеграммы генерала Л.Г. Корнилова от 28 августа 1917 г. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 65. Л. 33, 33 об. Опубл.: Революционное движение в России... С. 454-455).
v Здесь цитируется телеграмма А.Ф. Керенского от 28 августа 1917 г. Телеграмму см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15. Л. 27.
ЧАСТЬ!. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
307
оне Вырица. Генерал-лейтенант кн. Багратион. №016. 30 августа 1917 года, час. 13»х.
VII. Предписание Верховного главнокомандующего от 22 августа 1917 года (без номера): «Начальнику Туземной дивизии генералу кн. Багратиону. С получением сего приказываю поступить в подчинение командиру 3-го кавалерийского корпуса — генерал-лейтенанту Крымову. Генерал от инфантерии Корнилов»11. На предписании отметка: «Получено кн. Багратионом 26/VIII от наштакора 3-го кавал[ерийского] ген. Дитерихса на ст. Орша в поезде».
VIII. Экстренный номер «Известия ЦИК и Щетроградского] CP и СД» от 28 августа 1917 г., в котором, между прочим, в заметке «Военное положение в Петрограде» сообщается: «Вчера по указу Временного правительства в Петрограде на основании ст. 13 и 14 Пол[евого] управления] введено военное положение. Главнокомандующий войсками Петроградского округа генерал Васильковский причислен к Боен [ному] ведомству]. Главнокомандующим над Петроградом назначается Б.В. Савинков, его помощником кап[итан] Кузьмин, генерал Багратион и Барановский. В их руках сосредоточивается вся власть, как военная, так и гражданская»111.
Спрошенный по поводу тех же обстоятельств движения войск к Петрограду генерал Губин, командующий Уссурийской конной дивизией, показал ™, что до 26 августа он решительно ничего не знал о предстоявшей ему задаче. 26 августа, будучи в Великих Луках, куда дивизия прибыла 22 августа из района Про-скурова и Волочискау, он получил телеграмму о погрузке дивизии для отправления ее в НарвуVI. Характер телеграммы свидетельствовал о том, что требовалась спешная погрузка. Два полка дивизии отправились к Нарве 26 августа, а генерал Губин со штабом — 27. По пути в Нарву во Пскове к генералу Губину явился из штаба Северного фронта офицер и передал телеграмму о том, что если встретится какое-либо затруднение к следованию эшелонов по железной дороге, то дальнейшее движение производить походным порядком™. (Телеграмма представлена и приобщена к делу)™1. По получении этой телеграммы генерал
I Здесь цитируется телеграмма генерала Д.П. Багратиона начальнику 1-й Кавказской туземной конной дивизии от 30 августа 1917 г. Телеграмму см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15. Л. 28. (Опубл.: Революционное движение в России... С. 470).
II Здесь цитируется телеграмма генерала Л.Г. Корнилова начальнику туземной дивизии Д.П. Багратиону от 22 августа 1917 г. Телеграмму см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 15. Л. 2.
III Цитируется статья «Военное положение в Петрограде», оггубликованная в экстренном выпуске газеты «Известия ЦИК и Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов» от 28 августа 1917 г.
17 Протокол допроса командующего Уссурийской конной дивизией генерал-майора А.А. Гу-бина от 2 сентября 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 60-62. (См. документ № 71 — т. 2). 2 сентября 1917 г. в Петроградском окружном суде было допрошено 8 человек и составлен один протокол. Протокол допроса см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 55-62 об.
v Так в тексте.
VI Имеется в виду телеграмма начальника Штаба Верховного главнокомандующего генерала А.С. Лукомского главнокомандующему армиями Северного фронта генералу В.Н. Клембовскому от 25 августа 1917 г. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 46. Л. 62. Опубл.: Революционное движение в России... С. 437).
VII Здесь имеется в виду телеграмма 1-го генерал-квартирмейстера Штаба Верховного главнокомандующего генерала И.П. Романовского от 27 августа 1917 г. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 46. Л. 65. Опубл.: Революционное движение в России... С. 453).
vni Примечание документа.
308
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
Губин передал ее содержание начальникам эшелонов в том смысле, что если не будут давать паровозов, то брать их силой. Там же во Пскове к генералу Губину прибыл еще один офицер и передал пакет с приказом Крымова двигаться до Красного Села, где объектом действий будут позиции на Красной Горке, в Старом и Новом Петергофе, и его же приказ № 1. Число на приказе не было выставлено, но подпись Крымова на нем была. Так как приказы эти показались генералу Губину во всяком случае странными, то он решил их никому не показывать и даже до времени не говорить о них, пока не получит каких-либо дальнейших подтверждений. Офицерам же генерал Губин говорил в том смысле, что возможны три предположения, вытекающие из направления их движения на Красное Село и Красную Горку: или на них будет возложена поимка дезертиров, которые из-под Риги могут устремиться в Петроград, или существует опасность десанта, или, наконец, в Петрограде происходят беспорядки. Еще когда они грузились в Великих Луках, то были слухи, что в Петрограде резня, что Временное правительство арестовано и т.п.
Около Нарвы (кажется, 29 августа) была получена телеграмма Керенского о смещении генерала Корнилова и назначении генерала Клембовского. Получив эти сведения, генерал Губин отдал приказ по эшелонам о том, что ввиду неполучения определенных указаний он решает дальше Ямбурга не двигаться, о чем и сообщил телеграммами в штаб корпуса и в штаб Северного фронта. Ответа на эти телеграммы получено не было. Подлинные приказы генерала Крымова от генерала Губина были потребованы на перегоне между Нарвой и Ямбургом офицером от Крымова и с запиской от имени последнего.
30 августа вечером генерал Губин выехал в Петроград. Показание генерала Губина в части, касающейся передачи приказа генерала Крымова, подтвердил поручик Нерсесиан, показавший1, что как только генерал Крымов прибыл в Лугу, то вызвал его, поручика Нерсесиана, к себе, передал записку к генералу Губину и приказал разыскать генерала Губина и по получении от него пакета сжечь его. Поручик Нерсесиан это в точности и исполнил утром 29 августа между Нарвой и Ямбургом.
Из показания генерала кн. Гагарина11, сменившего кн. Багратиона в должности командира 1-ой Кавказской туземной дивизии, надлежит отметить следующее. 24 августа генерал Гагарин был вызван в Ставку. Прибыл туда 26 и был принят генералом Корниловым 27 августа в 10 час. утра. Генерал Корнилов сказал, что он, зная о полном доверии всадников дивизии к князю Гагарину, где князь Гагарин командовал бригадой, назначает его начальником дивизии. Никаких инструкций кн. Гагарину генерал Корнилов не давал, но, между прочим, в разговоре сказал, что вообще нет порядка и что он уверен, что все приказания, которые князь Гагарин получит, он выполнит. По поводу политического положения никаких разговоров не было. 26 августа кн. Гагарин на вокзале видел генерала Крымова. На вопрос, куда генерал Крымов едет, кн. Гагарин получил ответ — во Псков. После разговора с генералом Корниловым кн. Гагарин выехал на ст. Дно к дивизии и, прибыв туда 28 августа, явился к кн. Багратиону. Князь Багратион приказал кн. Гагарину следовать с дивизией до станции Семрино и там высадиться. Князь Багратион определенно сказал, что они по-
I Протокол допроса поручика Приморского драгунского полка С.С. Нерсесиана от 8 сентября 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 29. Л. 114, 114 об.
II Протокол допроса командира 1 -й Кавказской туземной дивизии генерал-майора А.В. Гагарина от 31 августа 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 11. Л. 12-14. (См. документ № 14-т. 2).
ЧАСТЬ I. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
309
сылаются на случай возможных беспорядков, и указал, что вся дивизия должна сосредоточиться в Царском Селе и там расквартироваться. Кн. Гагарин ознакомился также и с приказом генерала Крымова, причем из этого приказа усмотрел, что движение дивизии имеет в виду беспорядки, но не переворот, о котором не было и речи. В частности, кн. Гагарин отмечает, что слово «диктатор» он ни от кого не слыхал. Кн. Гагарин к 29 августа с пятым эшелоном достиг Вырицы, а дальше идти не мог, так как путь был испорчен. Первые эшелоны прошли дальше, но станции Семрино достиг только один Татарский полк и то лишь 30 августа после исправления пути. 29 августа кн. Гагарин сам читал циркулярную телеграмму генерала Корнилова, в которой генерал Корнилов приглашал все Временное правительство в Ставку232. Эта телеграмма исключала всякое предположение о какой-либо борьбе с Временным правительством. В тот же день к кн. Гагарину явился комитет Туземной дивизии с вопросом о цели движения, не затем ли их ведут, чтобы восстановить старый строй. Кн. Гагарин категорически заявил, что о возвращении старого строя не может быть и речи и что они идут исключительно на случай возможных беспорядков. Ответ этот вполне удовлетворил комитет. 30 августа кн. Гагарин получил телеграмму от кн. Багратиона о приостановлении движения, а 31 августа собственноручную записку генерала Крымова о явке в Петроград, что и было кн. Гагариным тогда же исполнено. Первая встреча с войсками Петроградского гарнизона имела место 29 августа в Царском Селе. Квартирьеры дивизий встретили там капитана] Козьмина и спросили его, какие деревни еще не заняты и какие они могут занять. Кап[итан] Козьмин ответил, что им здесь располагаться нельзя. Затем в беседе квартирьеров спросили, не пришла ли дивизия для восстановления старого режима. Офицеры-квартирьеры ответили, что они приехали только для порядка, на что петроградские пехотные солдаты заметили, что и они тоже за порядок. Произошел обмен приветствий, и некоторые солдаты стали качать всадников. Офицеры-квартирьеры, вернувшись в дивизию, рассказали о происшедшей встрече, и тут впервые чины дивизии узнали, что в Петрограде на них смотрят как на силу, имеющую своим назначением восстановить старый режим.
Как упоминалось выше, по распоряжению Временного правительства 29-30 августа были вызваны в Петроград все начальствующие лица 3-го конного корпуса, причем все они, равно как и офицеры этого корпуса, арестованные по постановлениям комитетов и собраний своих частей, будучи допрошены, категорически удостоверили, что до получения в пути телеграмм министра-председателя Керенского и генерала Корнилова они ровно ничего не знали о происшедшем затем конфликте между ними, а по получении таковых телеграмм никакой агитации среди подчиненных им казаков в пользу генерала Корнилова или против Временного правительства не вели. Некоторые же из ряда перечисленных свидетелей обращают внимание на полную с их стороны возможность, при наличии к тому желания, продолжить по отдельным направлениям движение на Петроград. В движении на Петроград, помимо частей 3-го конного корпуса, должен был принять участие, согласно пожеланию Б.В. Савинкова, и 2-ой уланский Курляндский полк. По поводу движения названного полка было произведено дознание особой следственной комиссией при комитете 28-го армейского корпуса1, в состав коего входил Курляндский полк, причем таковым дознанием выяснено следующее.
1 Материалы дознания Чрезвычайной следственной комиссии при комитете 28-го армейского корпуса см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 10. Л. 156-173. (См. также документы № 119, 120-т. 2).
310
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
2-ая кавалерийская дивизия стояла на Западном фронте в районе Молодеч-но. Среди офицеров этой дивизии было много членов Союза офицеров армии и флота, составлявших местный подотдел. В августе месяце по инициативе подотдела без всякого вызова со стороны Главного комитета в Ставку в Главный комитет был командирован для информации командир 2-го" уланского Курлян-дского полка полковник Муханов. Он сначала было отказывался, но затем, желая устроить прикомандирование своего сына к английскому генералу, заве-дывающему снабжением, поехал туда. Приехав в Ставку 23 августа, он в тот же день посетил заседание Главного комитета, где разбирались текущие дела, 24 августа устраивал свои личные дела и представлялся как командир полка, прибывший в Ставку, генералу Корнилову, 25 выехал обратно и 26 прибыл в полк. Как видно из копии секретного рапорта полковника Муханова начальнику дивизии от 26 августа за № 36, полковник Муханов1 о своей поездке доносил следующее": «Вследствие приказания Вашего, сообщаю вкратце впечатления мои о поездке в Главный комитет Союза офицеров армии и флота. Присутствовал в одном заседании, в котором разбирались текущие вопросы о службе офицеров, способы восстановления боеспособности армии, дисциплины и т.д. На следующий день моего приезда я был принят генералом Корниловым, [к] которому считал долгом явиться, прибыв в Ставку. Пробыл я у него минуты три. Он спросил меня, какое настроение во вверенном мне полку, и на мой ответ, что хорошее, сказал: «Очень рад, передайте офицерам и солдатам мой привет». На прощание он, между прочим, спросил: «Пойдет ли полк против большевиков?» Я ответил: «Вероятно, пойдет». После чего генерал попрощался со мной, сказав: «Я Вас больше не буду задерживать, я очень занят».
После отъезда полковника Муханова из полка в полку была получена телефонограмма подтянуть обоз II разряда ввиду предстоящего выступления. Когда же полковник Муханов вернулся, то узнал, что полк должен грузиться 28 августа. Затем 26 вечером была получена новая телефонограмма о том, что погрузка назначена 27 в 6 часов утра. Утром 27 августа на станции командир полка получил секретный пакет от начдив, в котором сообщалась копия телеграммы генк-варма X: «По распоряжению Ставки дивизия должна начать посадку теперь же, погрузив в первую очередь Уланский полк, направляемый в Гатчину в распоряжение комкора 3-го конного. Пункты назначения остальных частей дивизий будут дополнительно указаны штасевом». Командир полка выехал с первым эшелоном, которому о месте назначения и сообщил в пути, остальные же эшелоны, как офицеры, так и солдаты, выехали в полном неведении о маршруте. Что касается маршрута всего полка, то он был известен железнодорожному начальству только до Двинска с тем, чтобы дальнейшее направление в пути указывалось командиром полка. В Двинске начальник станции спросил полковника Муханова, куда везти дальше, на что полковник Муханов ответил — в Гатчину. Дойдя до станции Брянчаниново, здесь от начальника этой станции полковник Муханов узнал, что получено приказание вернуть поезд обратно и направить на Штокмансгоф. Приказание это исходило от экосева. Тем не менее поезд был пущен дальше до Острова с тем, чтобы здесь переговорить по телефону со Псковом. В Острове полковник Муханов получил подтверждение, что его маршрут изменен по приказанию экосева. Так как на станции была расклеена телеграмма Керенского о смещении генерала Корнилова и назначе-
1 Фамилия «Муханов» впечатана над строкой.
" Рапорт полковника Г.А. Муханова от 26 августа 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 10. Л. 168-169.
ЧАСТЬ I. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
311
нии генерала Клембовского, то приказание экосева было исполнено. Эшелон полковника Муханова был направлен на ст. Крейцбург, где он встретился с другими эшелонами своего полка, а затем и присоединился к дивизии. Полковник Муханов определенно утверждает, что о цели движения полка в Гатчину ему ничего не было известно. В Ставке о каком-либо движении их дивизии он ничего не слыхал. Равным образом он не слыхал ничего в Ставке о трениях между генералом Корниловым и Временным правительством, а, наоборот, в Главном комитете говорилось, что между Корниловым и Керенским полная солидарность. В свое время, впрочем, полковник Муханов на этом разговоре совершенно не останавливался, так как вопросом этим он не интересовался, а поездка его не имела политических целей.
Что касается других эшелонов полка, то им совершенно ничего не было известно о направлении и цели движения: сначала думали, что на Рижский фронт, а потом высказывали предположения, что в Финляндию. Во всяком случае, ни среди офицеров, ни среди солдат разговоров о том, чтобы движение их полка находилось в связи с обнаружившимся впоследствии конфликтом между генералом Корниловым и Временным правительством, не велось. Изложенное основано на показаниях полковника Муханова, начальника дивизии, председателя полкового комитета и ряда офицеров и солдат1.
Как неоднократно упоминалось в показаниях различных свидетелей, в движении эшелонов 3-го конного корпуса к Петрограду играло большую роль наличие различных распоряжений по линиям железных дорог, объявлявших необязательными то приказания, исходящие из Ставки от генерала Корнилова, то требования Временного правительства. По этому вопросу был допрошен товарищ министра путей сообщений на театре военных действий генерал Кисляков, который показал следующее". До 25 августа к нему в служебный кабинет несколько раз заходил около двадцатых чисел августа генерал Крымов и спрашивал по поводу предстоящей перевозки его корпуса к Петрограду на линии Царское Село — Гатчина — Красное Село. Генерал Кисляков в таком обращении к нему Крымова не усмотрел ничего особенного, так как к нему и раньше обращались отдельные начальники с просьбами ускорить или подготовить перевозку их частей. Между прочим, при одном из этих разговоров генерал Кисляков спросил Крымова, делается ли эта перевозка по соглашению с Временным правительством, на что генерал Крымов ответил, что перевозка осуществляется по просьбе Временного правительства и что перевозку эту «еще сегодня просил сделать управляющий Военным министерством Савинков». 26 августа генерал Кисляков заехал на станцию проводить генерала Крымова. 27 августа генерал Кисляков, придя в Штаб по делу, встретил генерала Лукомского, который сообщил ему о вызове генерала Корнилова в Петроград, об отказе генерала Корнилова и о том, что генерал Лукомский не признал возможным принять командование. Генерал Кисляков тогда спросил генерала Лукомского подтверждения того, производятся ли перевозки по требованию Временного правительства, на что он ответил, что Временное правительство об этой перевозке просило.
1 Протоколы допросов начальника 2-й кавалерийской дивизии Д.М. Княжевича и других офицеров и солдат от 30, 31 августа и 2 сентября 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 10. Л. 157-166 об.
" Показание товарища министра путей сообщения генерал-майора В.Н. Кислякова от 5 сентября 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 11. Л. 105-120 об. (См. документ №29 — т. 2).
312
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
Около трех час. дня Кислякову доложили, что генерал Васильковский из Петрограда передает требование о прекращении перевозки. Доложив в свою очередь об этом генералу Лукомскому и получив от него указание, что перевозка должна продолжаться, генерал Кисляков дал начальникам дорог следующую телеграмму: «По приказанию главковерха предлагаю продолжать оперативные перевозки на Север указанным порядком, приняв все меры к срочному выполнению»'. (Подана 27 в 15 ч. 30 м.).
Между 4 и 5 часами генерал Кисляков был позван к генералу Корнилову, который в присутствии генералов Лукомского и Романовского, Аладьина и Завойко (с последними двумя здесь генерал Кисляков только что познакомился) прочел свой разговор с Савинковым и написанный ответ ему", причем генералы Лукомский и Романовский подтвердили правильность тех мест, в которых генерал Корнилов ссылался на них, и так как возражений по существу ответа ни с чьей стороны не было, то он был отправлен на аппарат. От всего услышанного у генерала Кислякова оставалось убеждение, что с Верховным главнокомандующим совершилась какая-то недостойная провокация.
В седьмом часу вечера генерал Кисляков имел беседу по аппарату с Ливеров-ским по вызову последнего. Ливеровский, сообщив о своем назначении управляющим Министерством путей сообщения, передал распоряжение о прекращении перевозок, осведомил о вступлении в верховное командование генерала Клембовского и спросил, отменит ли генерал Кисляков свою телеграмму о перевозках. Генерал Кисляков ответил, что по положению он должен принимать все требования о перевозках начальника Штаба, и так как ему неизвестно об уходе генерала Лукомского, то он предварительно спросит его. Генерал Кисляков доложил генералу Лукомскому о поставленном ему вопросе и передал сведения о том, что часть войск перевозится, часть остановилась и что железным дорогам нужны определенные указания. Генерал Лукомский предложил получить окончательные указания от генерала Корнилова, но добавил, что о назначении генерала Клембовского ему ничего не известно. При таких обстоятельствах, полагая, что все зиждется на недоразумении, которое будет согласовано, генерал Кисляков отправил следующую телеграмму Ливеровскому. «Указания Ваши доложены мною наштаверху генералу Лукомскому, об уходе которого вопроса не было. Ответ обещал [дать в] ближайшие часы. По получении немедленно доложу»111.
Около 9 час. генерал Кисляков явился к генералу Корнилову, у которого были генералы Лукомский и Романовский, полковник Лебедев, подполковник Пронин, Аладьин и Завойко. Генерал Кисляков доложил свой разговор по аппарату и спросил определенного решения, указав, что двигать войска с применением силы он не считает возможным и что необходимо вывести железнодорожных агентов из ряда противоречивых указаний. Генерал Корнилов не давал определенного ответа, а полковник Лебедев стал докладывать с полной уверен-
1 Здесь цитируется телеграмма генерала В.Н. Кислякова начальникам железных дорог от 27 августа 1917 г. Телеграмму см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 11. Л. 122.
" Имеется в виду первая часть записи разговора по прямому проводу Б.В. Савинкова и В.А Маклакова с генералом Л.Г. Корниловым от 27 августа 1917 г. Запись разговора см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 60. Л. 1-14. Опубл.: Революционное движение в России... С. 448-451. (См. также приложение № 2 — т. 2).
Цитируется телеграмма генерала В.Н. Кислякова временно управляющему Министерством путей сообщения А.В. Ливеровскому от [27 августа ] 1917 г. Телеграмму см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 11. Л. 123.
ЧАСТЫ. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
313
ностью, что выступление большевиков произойдет 28 и не позже 29 августа. Полковник Лебедев передавал это как свои разговоры с кем-то в Петрограде, но имен, как вспоминает генерал Кисляков, полковник Лебедев при этом никаких не называл. Затем вошел генерал Лукомский и собщил о своем разговоре с генералом Клембовским о том, что тот никакого распоряжения вступать в должность главковерха не получал и считает это невозможным для себя, равно как и уход генерала Корнилова. Одновременно генерал Романовский передал, что генерал Деникин спрашивает согласия отправить телеграмму с выражением своего мнения, на что генерал Корнилов и дал свое согласие. При этом генерал Корнилов сказал, что в поддержке генерала Валуева он уверен, ибо тот всегда признавал уход генерала Корнилова невозможным. В это время под влиянием всех перечисленных фактов решимость генерала Корнилова, дотоле как будто заколебавшегося, окрепла.
Общее настрение стало крайне возбужденным, никто не отговаривал генерала Корнилова от принятого им решения, а Аладьин сказал: «Итак, правительство на нас напало». Генерал Кисляков напомнил, что нельзя держать железнодорожную администрацию в противоречивых указаниях, а на вопрос одного из присуствующих, не могут ли войска продвигаться силой, категорически заявил, что считает насилия недопустимыми, с чем согласился и генерал Лукомский. После обсуждения маршрутов походного движения генерал Корнилов окончательно остановился на решении, что войска будут походом подтягиваться к Луге, что и оставляло, таким образом, возможность вполне благополучного разрешения конфликта.
В связи с таким решением генерал Кисляков отправил тотчас же две телеграммы. Одну начальникам дорог: «Телеграмма моя за № 1700 от 27 августа с.г. отменяется. Перевозки эшелонов от Пскова и Дно должны быть прекращены»1. И вторую Ливеровскому: «Докладываю в дополнение к разговору по телеграфу, Что перевозки эшелонов от Пскова и Дно в сторону Петрограда мною вместе с сим приказано отменить11». (Поданы обе 27 августа в 22 ч. 04 м. и 22 [ч.] 08 м.)ш Около того же времени Завойко прочитал проект ответа на телеграмму Керенского, и генерал Кисляков решительно не помнит, чтобы кто-либо выразил одобрение или порицание. Генерал Кисляков вышел из кабинета сначала к телефону, а потом и из Штаба. Когда же он выходил из Штаба, к нему подошел Завойко и передал написанную уже генералом Корниловым телеграмму-ответ министру Керенскому, адресованную по железным дорогам. Придя к себе в Управление и обдумав эту телеграмму, генерал Кисляков решил, что отправка ее сведет генерала Корнилова с пути мирного разрешения конфликта. Решив доложить об этом, генерал Кисляков снова пошел в Щтаб и по пути встретил полковника Языкова, который, держа в руках экземпляр той же телеграммы, сказал, что она уже отправлена по правительственным проводам.
В Штабе то же самое подтвердил и подполковник Пронин. Генерал Кисляков передал ему экземпляр ответа™, находившийся у него, с просьбой передать его в службу связи, так как он, генерал Кисляков, не имеет права предъявлять его к отправке, ибо она должна быть отправлена распоряжением военных влас-
1 Телеграмму В.Н. Кислякова начальникам железных дорог от 27 августа 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 11. Л. 124.
п Так в тексте. Вероятно, следует читать: «отменить».
111 Цитируются телеграммы генерала В.Н. Кислякова А.В. Ливеровскому от 27 августа 1917 г. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 11. Л. 124, 125). ™ Слово «ответа» впечатано над строкой.
314
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА, ТОМ I
тей1. Ночью на 28 августа генералу Кислякову передали, что начальник штаба генерала Багратиона спрашивает, надо ли продолжать перевозку ввиду противоречивых приказаний, на что генерал Кисляков в убеждении определенности принятого решения ответил, что перевозка отменена. 28 августа утром в управлении генерала Кислякова была получена телеграмма Ливеровского, что все распоряжения надлежит получать из Пскова от генерала Клембовского, но снова ничего не говорил об уходе генерала Лукомского. Содержание этой телеграммы таково: «Впредь до особого распоряжения управление путей сообщения остается работать на прежних основаниях, руководствуясь указаниями нового главковерха генерала Клембовского, с которым предлагается немедленно войти в связь»11.
Ввиду сего генерал Кисляков немедленно дал телеграмму с передоверием всех1" своих прав по перевозкам начальнику военных сообщений Северного фронта генералу Ушакову, считая, что если действительно во Пскове ясно, чьи распоряжения как Верховного должны исполняться, то все распоряжения будут правильны. Текст телеграммы: «Ввиду крайне интенсивной работы дорог Северного фронта в силу статьи 74 Положения об управлении путями сообщения театра войны передоверяю свои права в части приказаний по совершению военных перевозок на дорогах Северного фронта начальнику военных сообщений этого фронта генерал-майору Ушакову» w.
Затем генерал Кисляков пошел в Штаб, по дороге встретил генерала Лукомского, который сказал, что вышло какое-то недоразумение с телеграммой, отменяющей перевозки, на что генерал Кисляков ответил, что такая телеграмма действительно им была дана на основании решения генерала Корнилова и что распорядительная власть передана им генералу Ушакову. От генерала Лукомского он, генерал Кисляков, узнал, что генерал Клембовский подал в отставку, не вступая в должность. Вслед за этим к генералу Кислякову позвонил генерал Романовский и сказал, что начальник Штаба приказал подтвердить дорогам о продолжении перевозок. Не считая уже себя вправе распоряжаться перевозками на Северном фронте, генерал Кисляков передал это приказание генералу Ушакову, сообщив распоряжение дорогам лишь в копии.
Вечером в этот день 28 августа генерал Кисляков узнал, что Могилев объявлен на осадном положении. Он опять пошел к генералу Корнилову и спросил, считает ли он себя Верховным главнокомандующим или же он сдал кому-либо должность. Получив отрицательный ответ, генерал Кисляков представил ему проект телеграммы, которая создавала, по его мнению, ясное для всех исполнителей представление. Генерал Корнилов ее прочел и сказал, чтобы скрепил ее и генерал Кисляков. Признавая для себя в этом предложении скрепить телеграмму предписание от старшего начальника в гарнизоне, объявленном на осадном положении, генерал Кисляков ее скрепил, а затем, придя в управление, признал более правильным оговорить ее значение. Эта телеграмма233 была последней, отправленной генералом Кисляковым по дорогам. (Телеграмма изложена вы-
1 Здесь имеется в виду телеграмма генерала Л.Г. Корнилова от 27 августа 1917 г., отправленная по линиям железных дорог, начальствующим лицам и дорожным комитетам. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 27. Л. 38).
п Здесь цитируется телеграмма временно управляющего Министерством путей сообщения А.В. Ливеровского генералу В.Н. Кислякову от 27 августа 1917 г. Телеграмму см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 11. Л. 126.
111 Слово «всех» впечатано над строкой.
17 Телеграмму генерала В.Н. Кислякова начальнику военных сообщений Северного фронта генералу К.М.Ушакову от 28 августа 1917 г.см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 11. Л. 127.
ЧАСТЬ I. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
315
где в связи с показанием генерала кн. Багратиона. Содержание приписки генерала Кислякова: «Объявляю настоящую телеграмму к руководству в спокойной уверенности, что железнодорожники исполнят свой святой долг для спасения Родины»1.)
30 августа генерал Кисляков получил телеграмму об увольнении от должности. С этой телеграммой он пошел к генералу Корнилову и доложил, что впредь до отмены такого решения Временным правительством он никаких распоряжений делать не может, что старший его помощник инженер Шуберский также отзывается в Петроград и что если генерал Корнилов желает, чтобы он, генерал Кисляков, распоряжался, то надо спросить об этом Временное правительство. Генерал Корнилов сделал запрос, и на него Временное правительство ответило отказом, таким образом, с 30 августа генерал Кисляков оставался в Ставке как частное лицо.
Заходя затем в Штаб к генералу Лукомскому, Романовскому и в комнату полковника Голицына, где собирались офицеры, генерал Кисляков слышал, как генерал Лукомский говорил о том, что на положение он смотрит мрачно в том смысле, что никакой пользы из положения, занятого генералом Корниловым, для дела он уже не видит. Так же смотрел генерал Романовский. Вспоминая все пережитое, виденное и слышанное, генерал Кисляков отмечает, что никого из представителей общественности около генерала Корнилова не было. Вообще же из посторонних лиц за это время на глазах генерала Кислякова около генерала Корнилова были Аладьин, Завойко и некто инженер Николаев11, которого раньше генерал Кисляков, равным образом как и Аладьина и Завойко, не видел. Что делал Николаев, генерал Кисляков сказать не может; впечатление осталось такое, как будто он выжидал событий, ничем не проявляя активной деятельности. Аладьин держался крайне спокойно, анализировал события, усматривая все время в них возможность для мирного соглашения с правительством. Завойко был в роли ординарца, но человека близкого генералу Корнилову. Генерал Кисляков не допускает возможности, чтобы генерал Корнилов предполагал открыть боевые действия против Временного правительства, ибо для этого нужно было бы обеспечить связь с генералом Крымовым и предварительное соглашение с главнокомандующим Северным фронтом. Ни того, ни другого, видимо, подготовлено не было. Невольно обращало на себя внимание, что все воззвания генерала Корнилова вышли достаточно поздно, из чего генерал Кисляков приходит к убеждению, что никакого определенного плана действий у него заранее не было.
С 27 августа, открыто встав во враждебное положение к Временному правительству, генерал Корнилов одним из средств «давления» на Временное правительство имел в виду использовать влияние казачества в лице генерала Каледина. В целях установления контакта с генералом Калединым со стороны генерала Корнилова были предприняты попытки снестись с Новочеркасском по телеграфу по прямому проводу и письменно через доверенных лиц. В шифрованной телеграмме от 27 августа на имя генерала Каледина генерал Корнилов, сообщая последнему о смещении себя с должности и отказе подчиниться такому распоряжению и сложить с себя обязанности Верховного главнокомандующего, про-
I Здесь цитируется приписка генерала В.Н. Кислякова на телеграмме генерала Л.Г. Корнилова от 28 августа 1917 г. (ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 11. Л. 130).
II Фамилия указана неверно. Вероятно, имеется в виду К.Н. Николаевский — инженер-путеец, директор правления Общества Бессарабской железной дорога, один из руководителей «Республиканского центра».
316
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
сит генерала Каледина: «Если Вы поддерживаете меня со своими казаками, то телеграфируйте об этом Временному правительству и копию —мне»1. Телеграмма эта была задержана в пути и представлена Временному правительству, в свою очередь передавшему ее Комиссии.
Попытки вызвать к прямому проводу войскового атамана генерала Каледина были предприняты в течение 29 августа. После весьма долгих усилий со стороны Ставки прямое соединение с Новочеркасском было получено, и к проводу в Новочеркасске был вызван вр. и. об. генерала Каледина, находившегося в разъездах по области, его начальник штаба полковник Араканцев. Разговор, однако, не мог состояться, так как со стороны революционных организаций узловых станций было установлено наблюдение за проводами и разговор был прерван в самом его начале. Лицом, вызывавшим из Ставки, был B.C. Завойко. Изложенное видно из показаний полковника Араканцева", B.C. Завойко и копий телеграмм упомянутых революционных организаций Центральному исполнительному] комитету CP и СД, переданных этим комитетом Чрезвычайной комиссии.
Что касается письменных сношений генерала Корнилова с генералом Калединым, то писем в Новочеркасск было отправлено генералом Корниловым два одинакового содержания. Одно — с B.C. Завойко, а другое — с неизвестным офицером, фамилия которого не могла быть Комиссией установлена. B.C. Завойко, выехавший из Могилева 30 августа с документами на имя прапорщика Кузнецова, был в тот же день задержан на станции Гомель. Как видно из его собственного показания"1, он выехал из Могилева в ночь на 30 августа после разговора по аппарату генерала Корнилова с генералом Алексеевым. Выехал с документами, выправленными по его же желанию и требованию на чужое имя, по направлению Новочеркасска на автомобиле. При нем было письмо генерала Корнилова к генералу Каледину, которого он не читал, но содержание которого Аладьин ему передавал в следующих словах: «Меня, то есть генерала Корнилова, не существует, ибо в этих моих делах и поступках отсутствует что-либо личное. Живет и должна жить Россия, которая прежде и дороже всего. С ее интересами и благами согласуйте ваши действия». Инструкция, полученная B.C. Завойко от генерала Корнилова, вполне соответствовала сказанному Аладьиным. «Скажите атаману от моего имени, — приказал генерал Корнилов, — что есть Россия, наша Родина, и что она должна жить свободной, независимой, а что касается генерала Корнилова, его может и не быть. Это не важно». B.C. Завойко направлялся через Новочеркасск на Кавказ. Уезжал под чужой фамилией вследствие «гнусной телеграммы Керенского», объявлявшей его мятежником. B.C. Завойко был арестован в Гомеле на территории вокзала, проехав девять застав, арестован был благодаря предательству помощника шофера. При аресте B.C. Завойко письмо к генералу Каледину уничтожил. При допросе в Гомеле он объяснил, что уехал из Ставки по настоянию друзей в целях личной безопасности. B.C. Завойко указывает, что в Ставке была получена агентская телеграмма о присоединении генерала Каледина и об его угрозе отрезать в слу-
1 Цитируется телеграмма генерала Л.Г. Корнилова атаману Войска Донского генералу А.М. Каледину от 27 августа 1917 г. Телеграмму см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 60. Л. 91-91 об. (Опубл.: Революционное движение в России... С. 447. См. также комментарий № 136 — т. 1).
" Изложение показаний начальника штаба Войска Донского Араканцева см. в документе №88-т. 1.
111 Показание B.C. Завойко от 6 октября 1917 г. см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 13. Л. 1-135. (См. документ №22 —т. 2).
ЧАСТЬ I. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
317
чае чего Юг России от Москвы. Получение этой телеграммы было встречено с большим недоверием, тем более что генералу Каледину, насколько известно B.C. Завойко, никаких телеграмм не посылалось. Решено было проверить это известие1, причем B.C. Завойко сам лично пытался установить связь по телеграфу с Новочеркасском, но этому мешал Харьков, который шел даже на провокацию. Неизвестные лица, дежурившие на харьковском телеграфе, пытались выдавать себя за представителей Войскового правительства и даже за начальника штаба атамана. Провокация, однако, открывалась с первых же слов, и разговор прекращался. B.C. Завойко утверждает, что связи с Новочеркасском, таким образом, установлено не было.
Спрошенный по вопросу о существовании связи в конце августа с генералом Корниловым и характере отношений между ними генерал Каледин показал следующее11. Познакомился он с генералом Корниловым 31 августа 1914 года во время боя и говорил с ним при этом всего лишь несколько минут. В такой же обстановке и столь же краткой была и вторая их встреча в октябре того же года. Затем до 13 августа 1917 года они больше не встречались и только дважды обменялись по телеграфу приветствиями: один раз после успехов Восьмой армии, принятой генералом Корниловым от него, генерала Каледина, и второй — по поводу избрания последнего войсковым атаманом. 13 августа генерал Каледин был в составе депутации от казаков, встречавшей генерала Корнилова на вокзале, а вечером имел с ним беседу в течение 1/г часа, причем искал беседы не генерал Корнилов, а генерал Каледин. Разговор касался вопросов об оставлении некоторых частей Донского Войска в области для нужд ее, затем — снабжение запасных частей, расположенных в области, винтовками, то есть вопросов чисто местных, и, кроме того, они обменялись мнениями об общем политическом состоянии России, армии и о содержании речей в предстоящих выступлениях в Совещании. Никакого разговора о диктатуре и намерении генерала Корнилова объявить себя диктатором между ними не было. Больше в Москве генералу Каледину с генералом Корниловым разговаривать не пришлось. Вернувшись в область, генерал Каледин в 20 числах августа получил от генерала Корнилова письмо, заключавшее в себе ответ на поставленный ему еще на Московском совещании вопрос по поводу состоявшегося тогда блока с кадетами. На это письмо генерал Каледин тогда же ответил и, между прочим, просил о выводе из Петрограда первого и четвертого Донских полков. После этого и до ликвидации выступления генерала Корнилова он, генерал Каледин, больше от него никаких сведений не получал.
Генерал Корнилов, спрошенный по этому поводу, в свою очередь подтвердил111, что он достигнуть связи с Новочеркасском и именно с генералом Калединым не смог, несмотря на попытки установить прямую телеграфную связь и письменную через особых лиц. Генерал Корнилов объяснил, что два письма, отправленные им генералу Каледину, он имеет основание считать не достигшими назначения, в частности об аресте Завойко ему известно доподлинно. Фамилии другого офицера, с которым было послано письмо, генерал Корнилов не знает. Что касается шифрованной телеграммы от его имени генералу Каледину, то генерал Корнилов не помнит, отправлялась ли им такая телеграмма.
I Слова «это известие» впечатаны над строкой.
II Изложение показаний генерала А.М. Каледина см. в документе № 88 — т. 1.
III Речь идет о протоколе допроса генерала Л.Г. Корнилова от 24 сентября 1917 г. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 28. Л. 191-192 об. Опубл.: Мартынов ЕЛ. Корнилов (Попытка военного переворота). Л., 1927. С. 193-194). (См. документ №33—т.2).
318
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
Кроме 3-го конного корпуса генерала Крымова и казачества, возглавляемого войсковым атаманом генералом Калединым, генералом Корниловым в конфликте с Временным правительством имелось в виду использовать силу печатной агитации путем распространения объявлений, воззваний и приказов. Первым было выпущено объявление «По линиям железных дорог, всем начальствующим лицам, дорожным комитетам сообщить для сведения нижеследующее объявление Верховного главнокомандующего». Объявление начинается словами: «Телеграмма министра-председателя за № 4163 во всей своей первой части является сплошной ложью...» Кончается словами: «Русский народ, в твоих руках жизнь твоей Родины». Имеет подпись: «генерал Корнилов» и датировано: «27 августа 1917 г.»1. Содержание этого объявления изложено выше. 28 августа отмечены следующие акты:
I. «Приказ Верховного главнокомандующего 28 августа 1917 года № 886. Объявляю город Могилев и ближайшие к нему окрестности на расстоянии до 10 верст на осадном положении. Комендантом района Могилева в указанных выше границах назначаю коменданта Главной квартиры Штаба Верховного главнокомандующего полковника Квашнина-Самарина; в помощь коменданту назначаю командира Корниловского ударного полка Генерального штаба капитана Неженцева. Полковнику Квашнину-Самарину в своей деятельности руководствоваться ст. ст. 284-296 и 311—316 книги III Св[ода] в[оенных] постановлений]. 1869 г. изд[ания] 1912 г.234 Генерал от инфантерии Корнилов»". В связи с этим приказом было выпущено «обязательное постановление»"1, в коем, «в силу предоставленных законом прав», объявлялось «для всеобщего сведения и неуклонного исполнения: 1) никакие уличные митинги и сборища не допускаются; 2) публичные собрания в общественных местах допускаются лишь с моего разрешения; 3) тиснение и распространение всякого рода печатных изданий допускается лишь по предварительному их просмотру установленной мною для сего военной цензурой; 4) хранение огнестрельного оружия допускается лишь при наличности у владельцев означенного оружия выданных мною особых удостоверений, о получении коих предлагаю подать заявление в мое Управление в течение 24 часов со времени издания настоящего постановления. Объявляя об изложенном, предупреждаю, что по закону (ст. 15 Правил о местностях, объявленных в осадном положении) мне предоставлено право: 1) передавать на рассмотрение военного суда отдельные дела о всяких преступлениях, общими уголовными законами предусмотренных, для суждения виновных по законам военного времени; 2) воспрещать отдельным лицам пребывание в местностях, объявленных на осадном положении; 3) высылать отдельных лиц во внутренние губернии государства. В видах личной безопасности граждан и во избежание каких-либо несчастных случайностей предупреждаю население о нежелательности передвижения по улицам в вечернее и ночное время». Обязательное постановление подписано комендантом полковником Квашниным-Самариным и имеет дату: «23 часа, 28 августа 1917 года».
1 Речь идет о телеграмме генерала Л.Г. Корнилова по линиям железных дорог, всем начальствующим лицам, дорожным комитетам от 27 августа 1917 г. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 27. Л. 38). Текст телеграммы приведен выше в документе.
" Цитируется приказ генерала Л.Г. Корнилова от 28 августа 1917 г. об объявлении г. Могилева и его окрестностей на осадном положении. Приказ см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 47. Л. 12).
111 Речь идет о приказе коменданта г. Могилева полковника С.Н.Квашнина-Самарина от 28 августа 1917 г. (См.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 47. Л. 17).
ЧАСТЬ I. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
319
П. «Обращение к народу. Я, Верховный главнокомандующий генерал Корнилов, перед лицом всего народа объявляю, что долг солдата, самопожертвование гражданина Свободной России и беззаветная любовь к Родине заставили меня в эти грозные минуты бытия Отечества не подчиниться приказанию Временного правительства и оставить за собой верховное командование народными армиями и флотом. Поддержанный в этом решении всеми главнокомандующими фронтов, я заявляю всему Народу Русскому, что предпочитаю смерть устранению меня от должности Верховного. Истинный сын Народа Русского всегда погибает на своем посту и несет в жертву Родине самое большее, что имеет, — свою жизнь. В эти поистине ужасающие минуты существования Отечества, когда подступы к обеим столицам почти открыты для победного шествия торжествующего врага, Временное правительство, забывая великий вопрос самого независимого существования страны, кидает в народ призрачный страх контрреволюции, которую оно само своим неумением к управлению, своею слабостью во власти, своею нерешительностью в действиях вызывает к скорейшему воплощению. Не мне ли, кровному сыну своего Народа, всю жизнь свою на глазах всех отдавшего на беззаветное служение Ему, стоять на страже великих свобод, великого будущего своего Народа. Но ныне будущее это в слабых безвольных руках. Надменный враг, посредством подкупа и предательства распоряжающийся у нас в стране, как у себя дома, несет гибель не только свободе, но существованию Народа Русского. Очнитесь, люди Русские, от безумия, ослепления и вглядитесь в бездонную пропасть, куда стремительно идет наша Родина. Избегая всяких потрясений, предупреждая какое-либо пролитие русской крови в междоусобной брани и забывая все обиды и все оскорбления, я перед лицом всего народа обращаюсь к Временному правительству и говорю: «Приезжайте ко мне в Ставку, где свобода Ваша и безопасность обеспечена моим честным словом, и совместно со мной выработайте и образуйте такой состав Правительства Народной обороны, который, обеспечивая победу, вел бы Народ Русский к великому будущему, достойному могучего свободного народа». Верховный главнокомандующий генерал Корнилов. 28 августа 1917 года. Ставка»1.
III. «Воззвание к казакам. Казаки, дорогие станичники! Не на костях ли Ваших предков расширялись и росли пределы Государства Российского. Не Вашей ли могучей доблестью, не Вашими ли подвигами, жертвами и геройством была сильна Великая Россия. Вы — вольные, свободные сыны Тихого Дона, красавицы Кубани, буйного Терека, залетные могучие орлы Уральских, Оренбургских, Астраханских, Семиреченских и Сибирских степей и гор и далеких Забайкалья, Амура и Уссури всегда стояли на страже чести и славы Ваших знамен, и Русская земля полна сказаниями о подвигах Ваших отцов и дедов. Ныне настал час, когда Вы должны прийти на помощь Родине. Я обвиняю Временное правительство в нерешительности действия, в неумении и неспособности управлять, в допущении немцев к полному хозяйничанию внутри нашей страны, о чем свидетельствует взрыв в Казани, где взорвалось около миллиона снарядов и погибло 12 тысяч пулеметов. Более того, я обвиняю некоторых членов Правительства в прямом предательстве Родины и тому привожу доказательство. Когда я был на заседании Временного правительства в Зимнем дворце 3 августа, министр Керенский и Савинков сказали мне, что нельзя всего говорить, так как среди министров есть люди неверные. Ясно, что такое Правительство ведет страну к
1 Цитируется «Обращение к народу» генерала Л.Г. Корнилова от 28 августа 1917 г. Обращение см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 14. Л. 48. (Опубл.: Корниловские дни... С. 105-106. См. также приложение № 3 — т. 2).
320
ДЕЛО ГЕНЕРАЛА Л.Г. КОРНИЛОВА. ТОМ I
гибели, что такому Правительству верить нельзя, и вместе с ним не может быть спасенья несчастной России. Поэтому, когда вчера Временное правительство, в угоду врагам, потребовало от меня оставления должности Верховного главнокомандующего, я, как казак, по долгу совести и чести, вынужден был отказаться от исполнения этого требования, предпочитая смерть на поле брани позору и предательству Родины. Казаки, рыцари земли Русской. Вы обещали встать вместе со мной на спасенье Родины, когда я найду это нужным. Час пробил, Родина — накануне смерти. Я не подчиняюсь распоряжениям Временного правительства и, ради спасенья Свободной России, иду против него и против тех безответственных советников его, которые продают Родину. Поддержите, казаки, честь и славу беспримерно-доблестного казачества, и этим Вы спасете Родину и Свободу, завоеванную Революцией. Слушайтесь же и исполняйте мои приказания. Идите же за мной. Верховный главнокомандующий генерал Корнилов. 28 августа 1917 года»1 и
IV. «Приказ Верховного главнокомандующего 28 августа 1917 года № 897. Галицийский разгром армий Юго-Западного фронта, определенно указав11, до какой степени разложения дошла111 наша армия. Как главнокомандующий фронтом я считал своим долгом выступить с требованием о введении смертной казни для изменников и трусов. Требование это было удовлетворено, но не в полной мере, так как не распространялось на тыл, наиболее зараженный преступной пропагандой.
Вступая на пост Верховного главнокомандующего, я предъявил Временному правительству те условия, которые я считал необходимыми провести в жизнь для спасения армии и для ее оздоровления. Среди этих мероприятий было и введение смертной казни в тылу.
Временное правительство принципиально мои предложения одобрило, и я вновь подтвердил их 14 сего августа на Государственном совещании в г. Москве.
Время было дорого, каждый потерянный день грозил роковыми последствиями, а между тем Временное правительство, с одной стороны, не решалось осуществить мои предложения, а с другой — допускало даже определенную критику их газетами и различными организациями. Одновременно в целях окончательного разложения армии была начата и травля высшего командного состава.
В то же время, по самым достоверным сведениям, в Петрограде готовилось вооруженное выступление большевиков. Имелись определенные указания на то, что они намереваются захватить власть в свои руки, хотя на несколько дней, и, объявив перемирие, сделать решительный и непоправимый шаг к заключению позорного сепаратного мира, а следовательно, погубить Россию.
Что подобное намерение со стороны большевиков и некоторых безответственных организаций являлось вполне вероятным, подтверждается и тем, что в составе их, как то с несомненностью доказано, имеется большое число предателей и шпионов, работающих в пользу Германии на немецкие же деньги.
Видя бессилие Временного правительства и отсутствие у него решимости принять энергичные меры против лиц и организаций, определенно ведущих к гибели Россию, и дабы предотвратить катастрофу, я решил подтянуть к Петрограду четыре кавалерийских дивизии с тем, что если выступление большевиков дей-
I Цитируется возвание «К казакам» генерала Л.Г. Корнилова от 28 августа 1917 г. Возва-ние см.: ГА РФ. Ф. 1780. On. 1. Д. 27. Л. 40. (Опубл.: Корниловские дни... С. 106-108. См. приложение № 4 — т. 2).
II Так в тексте.
III Слово «дошла» впечатано над строкой.
ЧАСТЬ I. ЧРЕЗВЫЧАЙНАЯ КОМИССИЯ: МЕЖДУ ОБЩЕСТВОМ И ВЛАСТЬЮ
321
ствительно последует, то оно будет подавлено самыми решительными и крутыми мерами. С преступной работой изменников тыла надо было покончить раз навсегда.
Решаясь на это, я лично не преследовал никаких честолюбивых замыслов и не желал принимать на себя всю тяжесть единоличной ответственности по управлению страной. Я хотел в согласии с целым рядом лиц, пользующихся общественным доверием, и с целым рядом общественных организаций, стремящихся к спасению России, дать при помощи этих же видных общественных деятелей сильную власть Родине, способную спасти ее от гибели и позора. Я лишь считал необходимым вступление мое, как Верховного главнокомандующего, в состав нового правительства.
Выступление большевиков в Петрограде намечалось на 28-29 августа, а к 24 числу во Пскове, Великих Луках и на ст. Дно уже было сосредоточено три кавалерийских дивизии. 24 августа ко мне в Ставку прибыл управляющий Военным министерством г. Савинков, который привез проект мероприятий Временного правительства, составленный на основании предъявленных мною требований, и заявил мне, что хотя эти мероприятия правительство и намеревается провести в ближайшие дни, но вместе с тем оно сильно опасается, что это вызовет выступление в Петрограде и сильное противодействие со стороны безответственных организаций.
Одновременно г. Савинков сообщил мне, что Временное правительство в ожидании выступления большевиков не уверено в своих силах и просит меня предоставить в его распоряжение кавалерийский корпус, который надлежит подвезти к Петрограду. Правительство же, со своей стороны, предполагало по получении сведений о сосредоточении вышеуказанного корпуса немедленно объявить Петроград на военном положении. Пожелание Временного правительства, переданное мне через г. Савинкова, вполне соответствовало принятому уже мною решению, а потому я в тот же день отдал все распоряжения, необходимые для подавления возможного восстания в Петрограде.
25 августа ко мне в Ставку прибыл член Государственной Думы, бывший обер-прокурор Св. Синода Владимир Львов, который от имени министра-председателя Керенского предложил мне высказать ему мой взгляд на три варианта организации власти, намечаемых самим Керенским: 1) уход А.Ф. Керенского из состава правительства; 2) участие А.Ф. Керенского в составе правительства и 3) предложение мне принять диктатуру с объявлением таковой нынешним Временным правительством.
Я ответил, что единственным исходом считаю установление диктатуры и объявление всей страны на военном положении. Под диктатурой подразумевал диктатуру не единоличную, так как указал на необходимость участия в правительстве Керенского и Савинкова. Принимая это решение, я во всеуслышание заявляю, что определенно считал и считаю полную невозможность возврата к старому и что задача нового правительства должна сводиться единственно к спасению Родины и гражданских свобод, завоеванных переворотом 27 февраля.
26 августа вечером я вновь обменялся телеграммами с министром-председателем Керенским, который спросил меня, подтверждаю ли я то, что мною сказано Львову. Не допуская мысли, что посланец Временного правительства мог исказить смысл моего с ним разговора, я ответил, что вполне подтверждаю и вновь прошу Керенского и Савинкова прибыть в Ставку, так как при оставлении их в Петрограде я не в состоянии буду отвечать за их безопасность. Министр-председатель на это мне ответил, что выехать в Ставку 26 он не может, а выезжает 27.
322
No comments:
Post a Comment
Note: Only a member of this blog may post a comment.